Летний шторм

   К запасному окопу вышли немного позже, чем обычно требовалось для преодоления такого расстояния. Пашка осторожничал, преодолевал ползком те места, где раньше, не задумываясь, проскочил бы одним рывком, пригибался ниже уровня земли в других, хотя в прежние времена спокойно пробежал бы их в полный рост.

   Времена поменялись. Противник смог подготовить своих снайперов большого калибра.

   Конечно, два месяца ушли у них не на то, чтобы сделать само оружие. Не требуется слишком большого ума, чтобы на крупнокалиберную винтовку, разработки которой были в Германии ещё с прошлой войны, присобачить оптический прицел. Тем более, что советский противник немцев блестяще подтвердил эффективность подобного оружия ещё в самые первые часы войны. Да и потом не отказывался от его применения во всё возрастающих масштабах.

   Скорее всего, захват советской "Гюрзы" позволил немецким сторонникам крупнокалиберной снайперской винтовки нейтрализовать своих врагов, которые всегда существуют у любого нового оружия. Чаще всего, как интересы представителей оружейных заводов. Иногда, как следствие обычной глупости военных чиновников, уверенных в том, что незачем придумывать что-то новое, когда старого оружия запасено на несколько предстоящих войн.

   Эти два месяца ушли у Вермахта на подготовку расчётов своих СВБК.

   Конечно, это мало. И позволяет подготовить только тех, у кого прирождённый талант к этому делу. Как у старшины Чеканова и его второго номера младшего сержанта Панкратова.

   И то им пришлось почти девять месяцев достигать своего уровня мастерства. Полгода учебы в снайперской школе и три с половиной месяца войны.

   Вряд ли у немцев есть специалисты такого класса!

   Но это не значило, что нужно сбрасывать противника со счетов и презрительно вышагивать по брустверу.

   Хочешь выжить - считай врага таким же умным и способным, как ты сам!

   С запасного окопа немецкие рубежи обороны выглядели иначе. Павел сделал себе зарубку о том, что давно не пытался оценивать намерения противника с запасных и ложных позиций.

   Расслабились за это время! Почувствовали себя умнее своего врага. Тем важнее наука. Нужно внести это в доклад, выделив необходимость провести переоценку возможностей Вермахта.

   Тем более, что противник это уже сделал. К концу третьего месяца войны в директивах ОКВ появился категорический запрет обзывать солдат Красной армии "недочеловеками".

   Нужно сказать, что никому из состава боевых частей Восточного фронта подобная глупость не могла придти в голову и спустя две недели полноценных боёв. Но не все из них могли уяснить это полностью, по той простой причине, что большинство, из прибывающих на русский фронт, дивизий и корпусов очень скоро оказывались разгромленными или взятыми в плен.

   "Восточная мясорубка" работала в полную силу!

   Всё чаще немецкие матери теряли сон от того, что их дети оказываются на проклятом Восточном фронте. Всё чаще впадали в отчаяние от продолжительного молчания попавших в сложную ситуацию или окружение солдат Вермахта. Всё чаще сходили с ума от сообщения, что данная часть из окружения не вышла, и судьба солдат данного соединения Германской армии неизвестна.

   Все чаще комментаторы Московского радио не отказывали себе в удовольствии сообщить населению Германии об очередном разгроме немецкой дивизии, оказавшейся на пути движения победоносных советских армий. Что подтверждалось странным молчанием Берлина. А также отсутствием писем от солдат данных дивизий. Правда, спустя некоторое время представители Международного Красного Креста пытались доставить в Рейх какие-то сообщения, но фюрер велел объявить всё, доставленное "агентами мирового сионизма", вражеской пропагандой и немедленно уничтожать ещё на границах Рейха.

   Что и было сделано!

   Судьба оказавшихся на Востоке корпусов и дивизий всё больше окутывалась дымкой тумана. Чиновники штабных ведомств Вермахта с каждой минутой усиливали завесу секретности, доведя её, в конце концов, до полного абсурда. Когда вернувшийся из госпиталя солдат, вместо того чтобы возвратиться в родной батальон, должен был долго объяснять полевой жандармерии - откуда он знает о существовании родного полка и батальона. И откуда ему известно имя и звание командира дивизии? А тем более, почему они не соответствуют нынешнему положению дел? Ибо, пока он залечивал раны, командование его роты сменилось три раза, командира батальона давно убили. А командира полка отправили на повышение, вместо командира дивизии, которого расстреляли за трусость.

   Всё это поведал тот же самый пленный обер-лейтенант, решивший, что пришло время рассказать всё, что наболело на душе. Не опасаясь последствий! Вот и рассказывал, удивляя капитана Синельникова, знающего немецкий язык с далёких боёв в Испании. Удивлял и сержантов Осназовского взвода, обнаруживших, что злой и самовлюблённый враг трёхмесячной давности, заменяется испуганным и не сильно уверенным в себе противником.