Летний сон в алых тонах

Я улыбаюсь себе под нос. И чувствую, как же сильно соскучилась по ним. Соскучилась по их стряпне, душевной теплоте и их квартире на площади Марияторьет. Я соскучилась даже по Грете Гарбо, которая тявкает на заднем плане. Грета Гарбо – это их новая собака, хотя чаще всего мы зовем ее просто Грета. Ей уже скоро год, жизнерадостная болонка породы гаванский бишон. Это Юнатан настоял на том, чтобы завести собаку, хотя Закке больше всего на свете мечтал, чтобы ни в доме, ни в жизни не было лишних помех. Но Юнатан не сдавался, и когда Закке увидел этого щенка, то влюбился в него с первого взгляда. У Греты Гарбо были большие глаза, мягкая густая шерстка, и вообще она выглядела так, словно была специально создана для того, чтобы ее любили. Но стоило фру Гарбо переступить порог квартиры на Марияторьет, как она показала свое настоящее лицо. То бишь морду. Каждый день ее выворачивает наизнанку, в основном на ковер, еще она любит кусать за ноги и писать предпочитает внутри дома, а не снаружи. На паркете есть даже царапины, появившиеся после того, как Юнатан пытался вытащить Грету на улицу, чтобы она справила свою нужду на земле, а не на полу. Но если уж завел собаку, то от нее никуда не денешься. И потом я думаю, что Закке полезно о ком-нибудь заботиться. «Черствый снаружи, но мягкий внутри», – подшучиваю я над ним, что его ужасно злит.

– Как же это неприятно, Силла! – говорит он наконец.

– Да. Ужасно. Но моя соседка – ее зовут Рози – так вот, ее сын работает в полиции Наки. Так что я чувствую себя в полной безопасности.

– А. Полицейский. Чудесно…

Я фыркаю. Закке питает слабость к мужчинам в униформе. И млеет перед каждым встреченным им полицейским или пожарным. В общем, перед всеми, кто так или иначе спасает людей.

– Только на нем не было полицейской одежды, – добавляю я.

– О, вы так далеко с ним зашли?

– На нем была одежда. Но не форма.

– Жаль. Он хоть симпатичный?

Я улыбаюсь. На долю секунды мысленно вижу перед собой белую рубашку. И проглядывающую под ней загорелую кожу. Адам оказался большим. Не слишком высоким, но все равно большим. То есть хочу сказать, что темно-синий костюм не болтался на нем, а сидел как влитой на его широких плечах. Я закатываю глаза – и о чем я только думаю. Это все потому, что меня только что бросили. Сразу впадаешь в отчаяние. Но я не собираюсь томиться по служащему в полиции сыну соседки.

– Ну как тебе сказать… вполне приятный молодой человек.

– Приятный? – переспрашивает Закке. – Прости, нам случаем не по восемьдесят лет стукнуло? Ты говоришь «приятный молодой человек»?

– Ну, тебе бы он понравился, Закке.

– Это мне мало о чем говорит, я не слишком разборчив.

Я чешу в затылке и одновременно слышу, как Юнатан бормочет где-то на заднем плане «я все слышу».

– У него был при себе такой сексуальный полицейский жетон? – интересуется Закке.

– Мм.

– Пистолет?

– Ничего такого я не видела.

– Может, резиновая дубинка?

– Ладно, я кладу трубку.

– Нет, прости! Я… я просто подумал, что это довольно увлекательно. Островной роман после разрыва с Данне. Возможно, это именно то, что тебе сейчас нужно, а, Силла? Не находишь?

Я качаю головой несмотря на то, что Закке не может меня сейчас видеть. Я знаю, что Данне никогда ему по-настоящему не нравился. Он ни разу не сказал этого вслух, он слишком хорошо воспитан для этого, но я и так видела это по нему, когда они встречались.

Закке считал Данне ленивым. Пассивным. Неинтересным. Или это я так считала? Но пусть Данне и не был каким-нибудь the bachelor-man[6], все же он был… моим. Мы были вместе три года. Целых три года он спал рядом со мной по ночам. Поэтому нельзя просто так взять и притвориться, что этих трех лет не было. И когда такие отношения подходят к концу, то появляется чувство, словно маленькая часть тебя бесследно исчезает. Превращается в дым. И я не понимаю, как может быть по-другому.

– Думаю, я еще долго буду равнодушна к мужчинам, Закке.

– Ну, если ты так говоришь… Но в любом случае звучит обнадеживающе, что поблизости от тебя есть полицейский. В смысле – в свете убийства. Жуть какая. Ты ведь запираешь дверь на ночь?

– Нет, я открываю ее нараспашку и накрываю небольшой фуршет из кухонных ножей.

– Я так понимаю, ответ «да».

– Да, я запираю дверь.

– Отлично. Должен сказать, мы очень скучаем по тебе здесь, в городе!

– А я по вам. Поэтому стараюсь слишком много об этом не думать, а не то сяду на паром и приплыву обратно.

Закке смеется.

– Нет, честно скажу, я считаю, это лучшее, что ты сделала за последнее время.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Ну конечно! Все лето целиком для тебя одной, небольшая смена обстановки. Это именно то, что тебе сейчас нужно после… ну, в общем, после всего.