Летний свет, а затем наступает ночь

Ну что сказать. Иногда до завтра оказывается так далеко, что четыре тысячи лет по сравнению с этим ничто, иногда завтрашний день совсем не наступает. Турид едет домой в деревню, Бенедикт и пес смотрят ей вслед, пока ее машина не скрывается из виду, тогда Бенедикт прыгает по двору, и пес тоже. Затем Бенедикт входит в дом, находит домашний адрес араба, достает исландско-английский словарь и начинает писать письмо: «Dear friend, now I can touch the sky!» Как же здорово писать письмо, когда ты счастлив, но вести машину в таком состоянии, напротив, следует остерегаться: ты витаешь в облаках, твое внимание рассеяно; Турид теряет контроль где-то на полпути между деревней и хутором Бенедикта и съезжает с дороги резко вниз, машина три раза переворачивается. Внизу стоял большой камень, над формой которого долгое время трудились дожди и ветры, когда мумия еще была живым египтянином со своими желаниями, это был самый обычный камень, но теперь, четыре тысячи лет спустя, он напоминал наконечник стрелы огромного размера. Машина налетела на этот камень, он пробил боковое стекло с водительской стороны, при встрече с камнем человеческая голова уступает. Получается, камень стоял там все это время только для того, чтобы убить человека. Бенедикт долго крушил его киркой, лопатой, ломом, но затем пригнал фронтальный погрузчик, начал рано утром, закончил около полуночи, когда ему удалось выкорчевать камень, и тот немного перекатывался на старой телеге для сена, когда Бенедикт увозил его домой. Камень доходил ему до груди и занимал во дворе довольно много места, и все это лето, затем осень и еще всю зиму Бенедикт в любую погоду бил по камню кувалдой, надев защитные очки, чтобы не потерять зрение, однако много зрения ему не требовалось: только чтобы различать камень, колотить по нему, разбивать его на куски, видеть, как разлетаются в разные стороны осколки камня, расцарапать до крови лицо и руки, только это и было хорошо, да и то не очень. Затем наступила весна, и на земле, и на небе, из земли медленно уходила мерзлота, вернулись птицы, поднялось солнце, и от камня на дворе осталась лишь крошка. Бенедикт прислонился к дому: теперь здесь только он, пес и коричневая кожаная сумка в гостиной; сумка ждала руку, которая медленно превращалась в прах. Пса зовут Коль. Бенедикт и Коль. Собака стареет быстрее человека, через семь-восемь лет останется только Бенедикт. И что тогда?