Летний зной

Когда стемнело, огонь отодвинулся от прежней опушки к северу, а перед воинами осталась черная выжженная пустошь. Остывающие угли подсвечивали снизу красным, и струйки дыма, уносимые Спешащим Ветром, то затягивали пожарище серым маревом, то разлетались, открывая мрачный багровый свет. Ни дать, ни взять, Гангмарово Проклятие! Колдуны давно выбились из сил, и Деймут позволил им передышку. Войско приблизилось к краю тлеющей черной равнины, воины зажгли от углей факелы. Оранжевые блики заиграли на кольчугах и шлемах, вырвали из полумрака мрачные лица бойцов.

- Вперед! - рявкнул король, шеренги солдат дружно качнулись, вступая на багрово-черный ковер из углей и пепла. Из-под ног взметнулись облачка золы, с хрустом рассыпались обугленные остовы веток...

Кони шагали неохотно, их пугал жар, поднимающийся от земли, зато солдаты пришли в странное истерическое веселье - как будто картина мертвого леса могла радовать сердце. То тут, то там слышались шутки, бойцы охотно смеялись, но смех был нервный, напряженность висела в теплом, пропитанном гарью воздухе.

- А неплохо пожгли! - выкрикнул рядом с Деймутом молодой рыцарь. - Славная война, ваше величество!

- Я был бы совсем доволен, если бы здесь валялись жареные нелюди, - буркнул король.

Треща угольями, подбежал колдун - тот самый, с побережья.

- Ваше величество, что-то происходит!

- Что именно? - Деймут и сам смутно ощущал, что в воздухе копится напряжение, как пред грозой.

- Не могу сказать, простите... Фон маны меняется!

- Ступай, - велел король, - и жди приказа. Быть может, нам снова понадобится твое колдовство.

Над головами зашуршало, посыпались горелые ветви. Рыцари задирали головы, силясь разглядеть, что происходит. Но мрак вверху сгущался, его питал дым, исходящий от догорающих углей. Что-то шуршало и хрустело в вышине, там, где одиноко торчали спаленные остовы деревьев.

- Ветер! - наконец догадался оруженосец. - Ветер поднимается!

И впрямь - над головами задул ветер. Настоящий ветер, не созданный магами. Эльфы воззвали к Матери, и Гунгилла откликнулась. Ветер дул с севера, навстречу пожару, устроенному людьми. Воинам, шагающим по выжженной равнине, не грозил новый пожар, они спалили все, что могло гореть, но теперь в лицо им неслись клубы дыма, и лишь черные остовы мертвых сосен мешали ветру ослепить и завалить золой. Над головами, над сгоревшим лесом воздушному потоку ничего не мешало, там начиналась буря, и теперь прогоревшие стволы гнулись и ломались под этим напором. Ветки сыпались сверху, иногда обламывались угольно-черные верхушки. Веселье в рядах войска угасло. Воины запахивались в плащи, закрывали полами лицо, чтобы защититься от потоков золы. Ветер уже проникал под полог убитого леса, а вдалеке пророкотал гром, ветер нес грозовые тучи. Должно быть, поблизости пошел дождь, однако ветер был теплый - он дул с той стороны, куда сдвинулась полоса пожара.

Гром грохотал все ближе, потом стал слышен равномерный гул - это ливень, ниспосланный Прекрасной, боролся с пламенем. А ветер не стихал, делался все крепче, все заметней, теперь черные ветви валились сверху повсюду... Потом с ветром стали прилетать стрелы. Эльфы двигались навстречу армии Деймута, их стрелки уже видели людей.

- Равняйте ряды! - заорал король. - К оружию!

Солдаты торопливо задвигались на багрово-черной земле, выстраивая стену щитов, пешие поспешно отбегали с дороги кавалерии, а стрелки напряженно вглядывались в красный сумрак, силясь разглядеть надвигающихся нелюдей.

ГЛАВА 42 Вейвер в Сантлаке

Все вышло именно так, как рассчитывал Алекиан. А еще верней было бы сказать: не рассчитывал, а верил - он верил, что Пресветлый ведет его, императора, по правой стезе, верил, что слово Когера поведет кавалеристов в атаку, и вера оказалась сильней расчетов, сильней стали и отваги. Слабые ванетские всадники, присланные недалекими жадными графами да тильские рыцари - сопляки, младшие братья тех, что пали в Геве - ненадежные, смутьяны, но они опрокинули отчаянно храбрых и привычных к бою сантлакских рыцарей-разбойников, ведомых победителем Большого турнира Перком ок-Перком.

Итак, император, вручивший сердце Гилфингу и ведомый не расчетом, но верой - он неизменно выходит победителем. И что же могут сказать скептики - те, кто предостерегал его от похода в Сантлак? Они скрупулезно высчитывали число копейщиков, прикидывали на весах рассудка человеческую отвагу и верность... но не могли взять в толк: если поход ведет божество, человеческие качества не имеют никакого веса.