Летний зной

Остаток дня прошел спокойно. Сперва воины тревожились, но ничего не происходило, анноврец Рейснер распределил припасы из обоза, все успокоились. К вечеру возвратились разъезды. Они видели эльфов, нелюди небольшими группами держались в отдалении и не совались к расположившемуся на привал войску. Солдаты разожгли костры…

Атака началась около трех часов пополуночи. Пикеты не подали тревоги — их вырезали без малейшего шума. Возникшие из ниоткуда конные нелюди с криками и воем ворвались в лагерь, в их руках пылали факелы. Эльфы, визжа, проскакали среди спящих, кого-то растоптали, кого-то зарубили. Они не задерживались, их целью был обоз. Аллок Ллиннот полагал, что если удастся уничтожить повозки с припасами, это сразу поставит армию людей в невыгодное положение, но эльфов ждало разочарование. Король Деймут, помнивший о несчастье, постигшем союзников, поставил стеречь фургоны лучших воинов и велел своим не снимать на ночь доспехов, теперь налетчиков встретили выставленными копьями. Эльфы попытались швырнуть факелы в фургоны поверх голов охраны, несколько повозок занялось, однако их мигом погасили. Вскоре эльфов стали теснить со всех сторон, проснувшиеся солдаты вооружались и спешили на шум боя. Ллиннот велел уходить, он атаковал спящий бивуак всего лишь с двумя сотнями молодцов — недостаточно для настоящей схватки. Вырваться из лагеря удалось не всем, десятка три эльфов оказались окружены, на них навалились и мигом затоптали разъяренные нелльцы. Остаток ночи прошел в тревоге, никто не смыкал глаз, воины стискивали оружие и вглядывались во мрак, ожидая нападения…

Наутро Деймут разыскал отца Тройта. Ни говоря ни слова, король спрыгнул с коня, крепко ухватил монаха за белые складки на груди и тряхнул, потом еще и еще. Тройт молчал, только гремел доспехами.

— Ты! Святоша! — Деймут орал и брызгал слюной в невозмутимое лицо монаха. — Говори! Что здесь происходит, говори! Что тебе известно, что скрыл от нас архиепископ?

Глаза Тройта сделались похожи на оловянных бляхи, он болтался в руках Деймута как игрушечный паяц. Анноврец ослабил хватку, тогда Тройт осторожно высвободил плащ из королевских пальцев и утерся. Говорить монах не желал.

ГЛАВА 21 Вейвер в Сантлаке

Гедор напрасно опасался, что нападение состоится до назначенного срока. То ли рыцарь попался слишком честный, то ли — что вернее — до последнего надеялся запугать город. Гедор по ночам обходил стены, прислушивался к каждому звуку, следил, чтоб стража не дремала, ободрял караульных. Под утро возвращался к Деле, целовал сонную жену и отсыпался. Торчок с Селезнем никого к хозяину не пускали, чтоб Мясник хорошенько отдохнул и набрался сил.

Тем временем Ривен пытался вбить в городских вояк хоть немного правильного представления о войне. Разделил ополченцев на десятки, хотел перемешать цеховых так, чтобы в каждой сотне оказались и сильные мужчины, и те, кто послабей. Но тут уж вейверцы воспротивились — они будут биться цеховыми дружинами, нечего зачислять в один отряд молотобойцев с сапожниками. Старинные обычаи! Ривен плюнул и принял условия общины, однако назначил цехам неравноценные участки. Ворота охраняли кузнецы, эти были, как на подбор, здоровяки, и вооружены получше прочих. К тому же они имели кое-какой навык — если умеешь точно бить молотом по раскаленной поковке, то и по башке латнику не промажешь. Тут главное — решиться, заставить себя поднять руку на человека. Об этом заботился приходской священник — вот уж от кого Гедор с Ривеном не ждали толку, раньше-то святой отец сидел тише воды, ниже травы, однако теперь поп развил бурную деятельность и неустанно читал проповеди о твердости духа, а также сулил отпущение греха кровопролития — ежели кровь лить во славу Пресветлого. Гедор пожимал плечами, а Ривен ухмылялся в усы — попик попался боевой, и действовал на пользу общему делу.

Крестьяне из округи — те, что приехали торговать на рынке — покинули Вейвер, едва разнеслась весть о предстоящем нападении. Городские улицы опустели, в цехах прекратилась работа. Зато колдун Рудигер трудился, не покладая рук, даже расхворался от изнеможения. Он исполнял заказ общины, а едва обученные мальцы помогали, чем могли. Чертополох сумел настроить их таким образом, что пацаны чувствовали сопричастность общему делу и старались перещеголять друг друга в чародейском деле, Гедор с Медузой хвалили и всячески поощряли тех, кто был успешней, похвалы и мелкие подарки сделали свое дело — мальчики старались. Чем они заняты, никто особо не задумывался, в Вейвере не привыкли совать нос в колдовские забавы. Гедор сам принимал работу.