Летные дневники

После дальнего впереди зарозовело зарево огней подхода. И тут старт дал видимость 370, по ОВИ 1100, сильный ливневой снег. Я задергался: менее 1000 в сильных ливневых садиться нельзя. На всякий случай сказал, что наблюдаю огни. Старт тут же ответил: погода хуже минимума, ваше решение?

Ну, тут думать нечего. Ушли на второй круг и стали накручивать круги, благо заначки было тонны три, а уж потом, с девятью тоннами, можно будет уходить на Хатангу. Игарка была закрыта непригодностью ВПП, а чистить там и не собирались.

Тоскливо. Обидно: двое суток выжидали – одной минуты не хватило.

Сделали четыре круга. Видимость стала вообще 100 метров, и мы ушли в Хатангу. Норильск открывался, вновь закрывался; мы подремали пару часов на креслах, а наши пассажиры пьянствовали водку в зальчике ожидания.

Перелетели в Норильск уже под утро; погода звенела: миллион на миллион.

Ложимся спать. После обеда вылет домой.

99 дней до пенсии.

18.03. Впервые в жизни получил какое-то удовольствие от тренажера. Нынче он у нас стал компьютерным, цветным, адекватным. Не все, конечно, еще отлажено, но против старого – небо и земля. На нем можно решать задачи. С пожаром на взлете мы приземлились за 2.45, визуально, ну, с чуть взмокшей спиной. Так это ж я, старик; молодые-то быстрее зайдут.

Приехала газетчица Маша; дождался, посмотрел материал. От всего разговора, в статью вошли, конечно, крохи, и не самые лучшие; пришлось править, кое-что даже принципиально. Для газетенки сойдет. Сказала, читайте послезавтра в газете… Кофейком ее напоил… но все как-то на скоростях. Оно и понятно: репортеры – они как хариусы: хвать на лету – и дальше…

Чем мне, собственно, не понравился материал? Тем, что в этом интервью о моей большой книге – ни слова. Вообще, на мой взгляд, интервью – жанр, требующий от журналиста большого таланта, нюха, знания жизни. А так – получились обрывочные картинки, из которых можно сделать вывод: у нас одни недостатки. Ну, немножко, между прочим, упомянуто и о профессионализме.

Ну да что ж теперь. Интервью это у меня первое в жизни… и наверно последнее. Я говорю то, что знаю, что чувствую. Проблемы-то есть, хотя, может, Абрамовичу они и не по нутру.

Легче всего давать интервью по принципу «вопрос – конкретный ответ». Меня же купили на журналистскую хитрость: беседа, свободная, пространная… а потом из контекста надергали и слепили нечто, по их пониманию.

Ну, кое-как попытался исправить, сгладить углы… все-таки не то… а уже макет слепили, границы очерчены, не вставишь ничего. Да брось ты, Вася. Это все ерунда. Книгу надо дописывать.

20.03. За интервью Фуртак устроил мне разнос. Стращал, что Абрамович, прочитав газету, меня тут же уволит. Да пожалуйста, я хоть сейчас напишу заявление, уйду… лишь бы воля не моя. Двумя-тремя месяцами раньше – мне все равно.

Нет, ты уйдешь – а нам здесь за твою болтовню расхлебываться! Отпугнем пассажира! Пассажир не должен знать о наших недостатках! И т.п.

Оказывается, там такая политика, такие подковерные игры, о которых ездовой пес не имел понятия. Газетенка эта – оппозиционная по отношению к нашей компании, но… держатся друг за друга, вернее, они за нас. Бульварная пресса.

Мне ставится в вину, что я согласился дать интервью без санкции нашего пресс-центра. Оказывается, у нас есть какой-то пресс-центр! И вот газетчица Маша, непосредственно перед выходом номера отослала материал факсом в пресс-центр и в летный комплекс, откуда все и завертелось.

Тут уж я сел читать подробно. Уже той моей правки нет, все в другом свете… И правда, такого наворочено…

Ладно, надо что-то делать. Взял я эту бумагу и поехал в редакцию: может, еще не поздно… Нашел эту Машу, она мне сообщила, что только что из авиакомпании позвонили главному редактору и отозвали материал из номера. Ну, веди же меня к главному.

Ничего, побеседовали с главным. Когда я сказал, что за мою откровенность меня собираются увольнять, мужик просто опешил. Ну, договорились, что, боже упаси, печатать не будут… а уже макет был готов, он мне показал – на разворот… Ну, давайте доработаем, только чтоб оживляж остался: это столкновение на Ан-2 с орлом, этот слепой заход в Сахалине, эта Великая Гроза…

Кстати, за слепую посадку Фуртак грозился мне вообще вырезать талон. Ну уж, хрен, погоду давали официально выше минимума, а слова к делу не пришьешь.

Короче, расстались с редактором друзьями. Мне-то на отношения моей компании с газетой наплевать. Я не собираюсь петь под их дудку. И почему-то меня ну никто не удосужился предупредить, что интервью без санкции пресс-центра – криминал. И уж если на то пошло – проинструктируйте пса, о чем можно лаять, а о чем желательно умолчать. А то: как на телевидение – так всем экипажем в план ставят, а как интервью газете – так я виноват. Да идете вы пляшете.

Вася, за базар надо отвечать. Урок на будущее.