Лето

– Ах да, извините меня, школьная подруга, совсем позабыл, что у вас сегодня такой знаменательный день. Поздравляю!

– И вы туда же! – всплескивает руками хозяйская дочь. – Что все это значит? Нет у меня сегодня никакого знаменательного дня.

– Вот так диво, будто мы не знаем! – лукаво улыбается звонарь.

На мгновение Тээле задумывается, затем отводит обоих в сторонку.

– Ну и хорошо, если знаете, – говорит она. – Я-то сама не знаю, но догадываюсь. Но если вы хотите мне сделать приятное, то будьте добры, не напоминайте больше об этом «знаменательном» дне.

– Раз барышня Тээле не желает, зачем же тогда говорить. Но ведь мы-то не сами придумали, ваш будущий супруг нам сказал, что дела обстоят так-то и так-то и что именно сегодня… ну да… все равно…

Тээле оставляет их и идет здороваться с другими школьными друзьями. Либле обменивается с Тоотсом многозначительным взглядом.

В куда более щекотливом положении оказывается рыжеволосый. С багровым лицом, весь в волдырях, сжимая в холодной, влажной руке тросточку с блестящим набалдашником, он беспокойно бродит с места на место. Кийр – и жених, и не жених; он не жених – все-таки жених. Несколько раз пытается он что-то объяснить Тээле, но так и остается с разинутым ртом, потому что хозяйская дочь вообще не удостаивает его вниманием. На затылке у него выглядывает уголок манишки, что вызывает у Либле язвительное замечание.

– Гляди, – говорит он управляющему, – портной выбросил белый флаг: сдается.

Гостей приглашают в комнату, но прежде чем войти, Тоотс вместе с хозяином обходит яблоневый сад, осматривает раяский плодовый питомник. Потом заглядывает в хлев, на конюшню, расспрашивает обо всем хозяина, всем интересуется, хвалит, восхищается, а там, где замечает что-либо, что ему не нравится, дает и добрый совет. Он, Тоотс, тоже скоро наладит порядок у себя в Заболотье, ведь хозяйство за долгие годы пришло в упадок: сначала починят хлев, а потом, пожалуй, возьмутся и за жилой дом. Стадо надо бы улучшить, болото осушить, поля по новейшей системе обработать – да, работы непочатый край, лишь бы сил хватило! Раяскому хозяину куда легче, у него уже твердая почва под ногами; но и его хозяйство можно бы поднять еще выше, если бы…

– Ну да, почему ж нельзя, – соглашается хозяин Рая. – Поднять, конечно, можно бы, да только стар я… сыновей в семье нет… Вот и бейся тут как хочешь с чужими-то людьми. Далеко ли так уедешь'

– Да, так, конечно, трудновато.

– А тут еще Кийры пристают – чтоб, значит, Тээле за этого Жоржа вышла… А что портной в земледелии смыслит? Ну, поедет в Россию или куда там еще, подучится, да что с того. Сама Тээле мне об этом ничего не говорила, Жорж тоже, да вот старый Кийр тут все крутит.

– Да, довольно печальная история, – медлительно произносит управляющий. По его мнению, пока достаточно этих слов. Теперь он знает то, что хотел знать: ясно, старик далеко не в восторге от будущего зятя, да и сама Тээле относится к рыжеволосому весьма скептически.

Наши земледельцы входят в горницу, где уже собрались остальные гости. Либле как раз в это время обходит гостей с бутылкой в руке, предлагая выпить пива. За ужином звонарь все же не может удержаться и, несмотря на данный им обет молчания, начинает «разглагольствовать».