Лето бабочек

И это все меньше, чем в миле от дома, вернее, от маминого дома. Я медленно прошла через Банхилл-Роу и остановилась у надгробия Уильяма Блейка. Я купила кофе и булочку на продуктовом рынке на Уайткросс-стрит, затем побрела мимо церкви Святого Луки и новых поместий с многовековыми именами, спешно построенных после войны, плохо спроектированных тогда, нелюбимых сегодня. И вдруг я что-то услышала.

– Помогите! Помогите!

Голос раздавался над головой: я вытянула шею вверх, на одну из самых высоких многоэтажек. Это был женский голос.

– Помогите мне!

Я спустилась к подножию башни. Перед ним стояла очень молодая на вид мама, вяло толкая коляску вокруг прямоугольника высохшей травы.

– Там наверху леди зовет на помощь… – Я вдруг почувствовала себя немного глупо. – Можно мне подняться туда и посмотреть?

– Не беспокойтесь об этом, – сказала она. – Она там уже два дня.

– Что?

– Лифты сломаны. Она не может спуститься вниз. Она не может ходить, поэтому не может ходить по лестнице, понимаете? Она на восемнадцатом этаже. Они все говорят, что скоро все починят, но они, мать их, просто не приходят!

– Это ужасно.

– Она в порядке. Ее дочь приносит ей какие-то вещи. – Девушка пожала плечами и накрутила волосы на руку.

– Есть еще кто-нибудь…

Она перебила меня:

– Она живет здесь много лет, с тех пор как была девочкой, все ее знают, у нее есть друзья.

– Но все же она… нужно, чтобы кто-нибудь поднялся и проверил, все ли с ней в порядке?

Девушка посмотрела на меня, и ее ребенок издал тихий протестующий крик.

– Думаю, с ней все в порядке, спасибо, – вежливо сказала она.

Когда я вышла на Холл-стрит, у ворот бесцельно стояли два мальчика. «Пока», – сказал один из них бесцветным голосом.

– Пока, – ответила я. Я посмотрела на старую леди, запертую восемнадцатью этажами выше, как Рапунцель. Я видела, как она машет мне рукой в сиреневом кардигане. «Помогите! Помогите!»

Я все равно позвонила в Совет по дороге домой. Женщина по телефону была вежлива, но тверда. «Это частные подрядчики. Мы трижды говорили им, чтобы они выехали, но они не выезжают».

– Но это ужасно, – сказала я. Мысль о том, что она там, наверху, совершенно не в состоянии спуститься, вызывала у меня приступ панической атаки. – Кто-нибудь может спустить ее вниз? Вы можете что-нибудь сделать?

– Там отдельная регистрация, мисс Парр, – сказала женщина по телефону. – Это действительно так. Большое спасибо, что позвонили нам.

Все было как-то не так, и жара, чистота лифтов в «Мурблс и Рутледж», хриплый, ревущий голос старой леди в тишине поместий – все это меня разозлило. Мне все больше и больше не нравилось, во что превращался Лондон. То, что казалось важным в городе в эти дни – деньги, зарабатывание денег, защита миллиардеров, которые хотели заработать больше денег, – не было важно в реальной жизни, не помогало людям.

– Я… – начала я и поняла, что голова кружится сильнее, чем обычно.

– Я могу вам еще чем-нибудь помочь? – сказала женщина по телефону. – Алло? Что-нибудь еще, мисс?

Я слышала ее голос, металлический и слабый, когда телефон выпал из моей руки, и это свистящее, кружащееся чувство ударило меня снова. Я встала, моргая, и опустилась на пол.

Глава 25

Беспорядки того лета – 2011 года, которые начались на следующей неделе, – казалось, возникли совершенно неожиданно. Никто их не ждал, и пока они происходили, никто не знал, как их объяснить, да и потом долго не мог. Для меня они не были сюрпризом; я всю жизнь прожила в центре города и привыкла к его истории и красоте наряду со случайной жестокостью и неожиданными и ужасающими вспышками не поддающегося объяснению насилия. Последние несколько недель я чувствовала, что что-то изменилось, что-то тревожное витало в воздухе. Но по всей стране люди были возмущены. Они были недовольны по очереди: фактическим расстрелом Марка Даггана, потерей контроля, бессмысленным разрушением, бессмысленным насилием, молодежью, совершающей бессмысленное разрушение, полицией, которая их не понимала, политиками, которые были оторваны от общества, расизмом, присущим системе, отсутствием четких правил и структуры в обществе, которые привели ко всему перечисленному.

Некоторые из тех, кто учинял беспорядки, злились. Кому-то просто нужно было покричать, пошуметь, кто-то был занят разбитыми витринами и хаосом, который приходит с любым беспорядком, а некоторые просто были плохими людьми. Но только некоторые.

Я встретила Себастьяна в среду днем, на третий день после того, как начались неприятности, посреди всеобщей шумихи, задаваясь вопросом, насколько опасно будет ночью. В новостях говорили о домах и магазинах, сожженных дотла по всему Лондону, кто-то погиб в Илинге, в Кройдоне, Бирмингеме и Клапхэме, полиция не могла справиться в Восточном Лондоне, Тоттенхэме и Ливерпуле. Триста человек устроили беспорядки в Хакни прошлой ночью, и все гадали, доберутся ли они до Ислингтона, где уже произошло несколько вспышек. По всему Лондону магазины закрывались рано.