Лето без каникул

— Слыхал, что Егор Васильевич сказал? Важна еще эмоциональность сочинения. Вот чудак! В прошлом году Семка Епифанов на двадцать пять страниц сочинение написал. Здорово написал. Да беда: восемь ошибок сделал. Еще бы, столько накатал! А надо не больше шести страниц. И ошибок мало, и вроде как тема развернута. Верная четверка!

— Отстань, Володька!

— Тебе-то что! Тебе пятерка гарантирована!

— Не мешай, говорят.

Но и Шеломов плохо слушал Егора Васильевича. Подумаешь, проблема — хорошо написать сочинение! Пятерки, четверки, тройки. Разве в них дело? Они ничем не помогут его матери, младшим сестрам, ему самому. Да, экзамены впереди. Но у него такое чувство, будто он уже закончил школу. И внутри какая-то пустота. А может быть, посоветоваться с Егором Васильевичем? Зачем? Он уже сказал ему: «Физик, математик — поступай в институт!» Все говорят, что воспитатель он преотличный. У кого нет детей, тому не знакомы чрезмерные родительские чувства. Это и позволяет ему направлять по верному пути большепустошских чад.

3

Дома все было обычным. Летнее тепло русской печи — не жаркое, как зимой, и едва ощутимое после зноя улицы, — сонная тишина прибранной горницы, запах зацветающей под окнами сирени. И все-таки чего-то в доме недоставало. Игорь сначала это почувствовал, а уж потом увидел. На платяном шкафу не было большого с металлическими застежками чемодана, исчезли с комода мраморный слоник и фарфоровый мопс, снята с окна тюлевая занавеска. Антонина уехала. Уехала, прихватив с собой все свои пустяковые вещицы. Только по ним и чувствовалось ее присутствие в доме. Жила, как квартирантка. Отдавала со своего жалования на молокопункте двадцать рублей за стол и крой и больше ничего не знала.

Игорь хотел подняться к себе на чердак, но раздумал. Вышел из дома и остановился посреди улицы. Утренняя почта в пути. Где сейчас может быть мать? Прошла в сельсовет или задержалась в сельпо? Да она уже к больнице подходит. Он побежал ей навстречу.

— Подожди, помогу!

Он снял с ее плеч сумку. Теперь куда? Больница, раймаг… Он не хуже ее знал маршрут письмоносца. А эту сумку он помнит чуть ли не с той поры, как отец стал на все руки бродячим мастером.

Почту они разнесли быстрее обычного и к двум часам были уже дома. Мать крикнула с соседского двора Верушку и Оленьку и стала накрывать к столу.

— Зови отца, Игорь. Пусть идет обедать.

Игорь нехотя пошел к бане. Если спит — будить не будет. Но отец сидел на каменном порожке предбанника, не спеша набивал самосадом свернутую из газеты козью ножку. Игорь спросил нехотя:

— Обедать будешь?

— Приглашаешь?

— Мать зовет.

— Мне в столовую ходить привычней.

— Как хочешь, — отвернулся Игорь и пошел к калитке.

— Постой, мне с тобой поговорить надо.

— О чем говорить-то? — спросил Игорь, но все-таки вернулся и присел на порожек рядом с отцом. — Утром обо всем переговорили…

— Тонька уехала?

— Уехала…

— А ты когда лыжи навостришь?

— Не все ли тебе равно?

— Интересно, так сказать, для собственного понимания. Чем, к примеру, я отец плох, а вы, мои дети, хороши?

— Я пойду, — поднялся Игорь.

— Успеешь, давненько мы с тобой не говорили… Да и не могли по-настоящему говорить… Пацаном ты был, мальчишкой. Теперь послушай. Может быть, больше и не придется встретиться… Мне в Больших Пустошах делать нечего, а тебе при твоем образовании будут они не с руки… Ну, в общем, не хочу я, чтобы ты думал об отце хуже, чем он есть. А помнишь, когда я трактористом в колхозе был, то и тебя, мальчонка, к трактору приучал? Как залом на Кривой протоке разбирали, помнишь? Это уже после было… Как в отход подался.

— А ты брось эту жизнь, — сказал Игорь.

— Не могу. Мне без артели скучно жить будет. Да и как бросить ее? Бригадир я, людям обязан. Они тоже вроде меня — неприкаянные… И к свободе привыкли, и чтобы без заботушки жить, ну и к водочке… А матери за приглашение спасибо передай. Скажи, мол, отвык от домашнего питания. Перчику в нем мало. И ужинать пусть не ждет… Ужинать я буду далече отсюда… Ты не подумай, что я частник. Я и на государство тоже… Пойдем наниматься новую столовую для детдома строить. Не как-нибудь, а по проекту. Ну, прощай, сынок…

Вечером Игорь перекочевал из своего чердачного закутка в горницу. Сказал, что так ему удобней, а на самом деле — чтобы не оставлять мать одну. Вот она уложила спать девчонок, села за стол и что-то шьет, потом отложила шитье…