Лето без милосердия

С утробным, низким гулом по всему огромному помещению взвилось не меньше десятка огненных столбов. Пламя закручивалось в них спиралями, напоминая смерчи в южных морях, стреляло искрами, выбрасывало щупальца, словно живое. В несколько мгновений огонь набрал силу. Горели кресла, столы и диваны, полыхали газеты и рулоны бумаги, плевались фонтанами жгучих искр пол и стены. В ужасе вопили люди, кто-то катался пo полу, сбивая попавшее на одежду пламя, кто-то без толку дёргал оконную раму, кто-то пронёсся мимо, всем телом грянулся о дверь и заорал:

— Замурова-али-и-и!

— Окно выбивайте! — скомандовал Грент. Как ни странно, его услышали и послушались: два молодца покрепче раскачали письменный стол и грянули о густой переплёт оконной рамы. Посыпались стекла, но рама осталась цела, а ближний огненный столб, словно живой, метнулся к окну и расплескался слепящей пеленой по всему проёму.

«Странно, что все мы ещё живы», — отстраненно подумал Варрен; мысль ощущалась чужой, неуместной и глупой, зато потянула за собой другую, о допросе его величеством нанятых дель Фарагатто поджигателей. Тот раздал нескольким пронырливым мерзавцам амулеты-накопители, которые следовало подкинуть в нужное здание — просто бросить куда придётся, хоть в мусорную корзину. Активировать эти своеобразные мины должен был маг-ученик, простым импульсом силы, ничего хитрого или сложного. Вот только с Тайной канцелярией тo ли поторопился, то ли не стал проверять, задержался ли граф фор Циррент на ночь по своему обыкновению. Сейчас же, очевидно, его выследили: картина пожара была настолько схожей, будто одарский авантюрист продолжал тайно действовать в андарской столице, а ведь отбыл чин чином после аудиенции у короля!

Впрочем, невелика хитрость незаметно вернуться.

По счастью, дель Фарагатто позаботился о том, чтобы избежать лишних жертв, хотя такое благородство по отношению к врагу и казалось странным. Но, как бы то ни было, он снабдил мальчишку-мага амулетом с контрзаклятием, и этот амулет вместе с самим мальчишкой попал в руки его величества Дионна-Горрента. Ну а король, уяснив, во-первых, назначение оного амулета, и во-вторых, опасность, грозящую начальнику Тайной канцелярии, настоял на том, чтобы до конца войны амулет носил при себе граф фор Циррент.

Конечно, «похожее» не всегда значит «аналогичное», но тут уж оставалось положиться на удачу. Если не повезёт — что ж, в любом случае лично он точно не в списке тех, кого пощадит зачарованный огонь. Варрен переломил тонкую, с карандаш длиной, палочку, высвобождая сразу всю силу заключённых в ней чар.

Несколько мгновений не происходило ничего: все так же ревел огонь, пожирая остатки мебели и заглушая крики людей, лёгким пеплом вились под потолком былые запасы бумаги и газет, от дыма слезились глаза и до болезненного кашля драло горло, и прямо на них с Грентом нёсся столб огня, опаляя жаром. Варрен мысленно простился с женой и сёстрами, посетовав, что в этот раз семейное предчувствие не помогло избежать беды. Но вдруг исчезла огненная завеса с окна, впустив живительный воздух; исчезли огненные щупальца, в языках пламени перестали чудиться запертые смерчи, и Варрен отчётливо увидел, как готовое поглотить их с Грентом пламя опало, иссякло, будто выключенный фонтан в саду, и втянулось в валявшийся на полу железный кругляш.

Варрен наклонился, поднял обжигающе горячую железку, предусмотрительно не касаясь голыми руками. Тонкий платок обуглился и осыпался, заметивший манипуляции приятеля Грент подставил толстую кожаную перчатку.

Когда общими усилиями они упаковали огненный артефакт, в помещении догорала мебель, кто кашлял, кто стонал, два дюжих молодчика размеренно выбивали дверь, а сквозь бестолковую толпу своих сотрудников пробирался господин Аделлерт Шретт, подпалённый и трясущийся. Список вопросов предстоящего расследования изрядно вырос, но главный вопрос стоило адресовать магистру Вальдиху — что за магия, дьявол бы её побрал, у их противника?!

ГЛАВА 17, в которой магистр Вальдих настигает врага, а король делает выводы

— Что за магия, дьявол бы её побрал?! — Дастин ди Ланцэ смотрел на прекрасно ему памятную тропу, ведущую к базе и Источнику, и не понимал, что делать дальше. Поперёк тропы колыхался отвратительно мерзкий, словно вылезший из пьяного бреда клок тумана — с провалами на месте глаз и рта, в белой мантии менталиста, драной и опалённой, без рук и ног, зато с реющим рядом посохом мага, как на старинных картинах. Смердело болотом и мертвечиной, и отчего-то казалось, что тропа под туманным призраком тоже колышется, готовая поглотить самоуверенных путников. Засосать и сожрать, как болото или зыбучие пески.

Счастье ещё, что коней вели в поводу на крутом склоне — сейчас прекрасно вышколенные животные храпели, едва не обрывая поводья, норовя встать на дыбы, и всадников наверняка сбросили бы.