Лето&Детектив

— Трудовым потом! — без запинки ответил оператор. — Только что со съемки, работал как вол, а во рту с утра маковой росинки не было! А что это вы кушаете, Геннадий Владимирович?

— Отруби, — машинально ответил Мамай.

— Отруби? — заметно огорчился Вадик.

— Отруби — прекрасный диетический продукт! Они очень полезны для здоровья! — строго сказал наш эрудированный главный редактор.

— И для фигуры, — ляпнула я, о чем тут же пожалела, потому что Мамай, именуемый также Большой Мамочкой, похож на циркового слона, обученного носить костюм и ходить на двух ногах, но в отличие от добродушного животного жутко обидчив.

Главред насупился, я поняла, что нужно срочно поменять тему, и спросила:

— Что-то от меня нужно, Геннадий Владимирович? Зачем звали?

Лицо Мамая светлее не стало, но тарелочку с диетическими отрубями он отставил подальше и взял со стола исписанный лист бумаги.

— Даю тебе особо важное задание! — объявил главный, буравя меня своими слоновьими глазками. — Вот заявление телезрительницы Тихоньковой Клавдии Яковлевны. Она утверждает, что просмотр наших программ неблагоприятно сказывается на ее здоровье, и грозится наслать на нас строгую комиссию для проверки качества телевизионных продуктов.

— Бред какой-то! — неуверенно хохотнула я. — Геннадий Владимирович, вы шутите?

— Мне, Елена, сейчас не до шуток! — вспылил Мамай. — Мне лицензию на вещание продлять! У меня новый Закон о рекламе! В бухгалтерии аудиторы сидят! Акционеры роста дивидендов требуют! Мне в такой ситуации лишняя жалоба — что последняя соломинка, которая может сломать спину верблюду! Держи бумажку и разберись с этой Тихоньковой, чтоб я ее больше не видел и не слышал!

— Но почему я? — возроптала я, вынужденно принимая листок с заявлением чокнутой гражданки.

— Потому что в современной российской действительности женский сыск результативнее мужского, — заметно спокойнее ответил Мамай.

Я выразительно покосилась на работающий телевизор. Вместо того чтобы контролировать, как ему полагается, наш собственный эфир, главный редактор смотрел по столичному каналу детективный сериал про самородную и самобытную сыщицу с посудо-хозяйственным именем Вилка. Понятненько, откуда у Большой Мамочки святая вера в победы феминизма!

— Отнесись к этому заданию со всей ответственностью, — строго сказал Мамай. — Освобождаю тебя от основной работы до вторника. Действуй!

Услышав об освобождении от работы, заскучавший было Вадик встрепенулся и запоздало кинулся отстаивать права мужчин:

— Геннадий Владимирович! Правда, почему это задание для Ленки? Дайте его мне!

— У Елены аналитический ум, — шеф изволил меня похвалить. — Она даже в шахматы играет!

— Я еще и на рояле умею! — сердито напомнила я. — Может, отправите меня в гастрольный тур по побережью сшибать рубли акционерам на дивиденды?

— И я хочу по побережью! — немедленно заявил Вадик. — У меня голос, я петь могу!

Он расправил плечи, сложил руки в замок, отставил ножку, скороговоркой пробормотал:

— Слова и музыка народные, «Миленький ты мой»! — и пронзительнейшим голосом заблажил: — Ми-и-и…

— Кто пустил в студию кошку?! — гневно гаркнул в отдалении наш режиссер Славик.

— …ленький ты мой! — как ни в чем не бывало закончил Вадик. — Ну, как?

— Шикарно! — похвалила я и похлопала себя по уху, выбивая из него эхо скрипучей рулады. — Пойдем запишем тебя в кружок хорового пения.

Потрясенный вокалом Вадика Мамай еще не ожил, а я уже утащила неразумного напарника прочь из кабинета. В коридоре он снова затормозил: навстречу нам из приемной выступила незнакомая красавица.

Ее теснила дама, имеющая с юной девой отчетливое фамильное сходство, но похожая на атомный ледокол: такая же большая, могучая и взрывоопасная. На фоне ее сердитого рокота особенно ясно звучал голос нашего директора Гадюкина, выводящий с пронзительной задушевностью Робертино:

— Конечно, Клавдия Яковлевна, мы разберемся и примем меры, вы только не волнуйтесь, берегите здоровье!

— Это она! — резко осадив назад, шепнул мне Вадик через плечо.

Я и сама уже поняла, что термоядерная дама — моя жалобщица Тихонькова, и почувствовала себя спасателем, в одиночку брошенным на идущий вразнос энергоблок. Однако тут же выяснилось, что я недооценила самоотверженность своего напарника.

— Здравствуйте, Клавдия Яковлевна! — браво козырнул Вадик, одним глазом глядя на суровый лик Тихоньковой-старшей, а другим кося на арбузный бюст прелестной девы. — Разрешите представиться: я Вадим, а это Елена! Мы уполномочены разобраться в данной ситуации и сделаем это, к вашему полному удовлетворению, чего бы это нам ни стоило!

Я выразительно кашлянула. Мотивы, которыми Вадик руководствовался, добровольно вызываясь разбираться и удовлетворять, были очевидны. Только слепой не заметил бы роскошных форм Тихоньковой-младшей, однако я к женской красоте вполне равнодушна.

— С вашего разрешения, мы встретимся для предметной беседы чуть позже! — вежливо сказала я Клавдии Яковлевне и дернула Вадика за руку, увлекая его в глубь коридора.