Лето для тебя

— Разве не достаточно разбитого сердца твоей сестры?

— Во-первых, это было давным-давно, а во-вторых, с сердцем Пенелопы не случилось ничего страшного. Напротив, оно даже расцвело, — возразила Виктория. — Мама…

Леди Уилтон выпрямилась и очень тихо приказала:

— Ложись в постель.

Виктория послушалась, однако твердо решила получить ответ на жизненно важный вопрос.

— Почему же?

— О, милая, — вздохнула леди Уилтон. — Лорд Джейсон Каммингс, возможно, самый завидный жених в наших краях. Возможно, я непростительно пренебрегаю материнским долгом, не прилагая усилий к вашему сближению. Но… — Она замолчала и снова тяжело вздохнула: — Но он тебя не замечает. Ни разу не посмотрел так, как мужчина должен смотреть на женщину.

Виктория оцепенела:

— Он меня не замечает?

— Больше всего на свете мечтаю о том, чтобы рядом с дочерьми оказались люди, способные их увидеть и понять, — задумчиво призналась леди Уилтон. — Ведь если мужчина тебя не понимает, то не сможет полюбить, как бы ты ни старалась. — Она смахнула слезу и продолжила: — Когда-нибудь, совершенно неожиданно, ты обернешься и увидишь хорошего человека, который смотрит на тебя так, словно никого в мире больше нет. И тогда вспомнишь мои слова.

Виктория собралась спросить, как отличить простой, ничего не значащий взгляд от особенного, полного тайного смысла, но не успела: снизу послышался звук торопливо открывшейся двери, а следом раздался громкий крик.

— Матильда! — позвал жену сэр Уилтон, поднимаясь по лестнице. — Наконец-то! Случилось!

Другой голос, принадлежащий, кажется, мистеру Катлеру, добавил:

— Настоящий праздник, друг мой!

— Матильда! — вновь нетерпеливо окликнул жену сэр Уилтон.

Леди Уилтон поцеловала дочь в лоб, строго приказала отдыхать и поспешила к мужу, а Виктория после долгих дум постепенно погрузилась в глубокий сон.

К балу она готовилась с особым тщанием. Новое платье прекрасно сидело, выглядело изящно и стильно (шелковое, кремового цвета, с небесно-голубой лентой на талии; миссис Хилл уверяла, что только что получила из Лондона несколько новейших фасонов), волосы лежали красивыми волнами, на свежем после крепкого дневного сна лице играл легкий румянец. Но главное, мисс Уилтон твердо решила увидеть нечто такое, чего прежде не замечала.

Справедливы ли мамины наблюдения? Больше недели Виктория почти целыми днями пропадала в коттедже, занимаясь подготовкой бала и совсем забросив братьев и сестру с маленькими детьми. И за все это время Джейсон ни разу не обратил на нее пристального внимания. Надежды на то, что ее постоянное присутствие в их доме заставит его обратить на нее взгляд, кажется, не оправдались. Маркиз редко появлялся в гостиной, где заседал организационный комитет, — должно быть, не позволяли многочисленные дела и обязанности знатного аристократа. Иначе он проводил бы со своими гостями — Чарлзом и Невиллом — больше времени. Но, когда все собирались за столом, он не раз обращался непосредственно к ней. Разве не так? Впрочем, беседа ограничивалась несколькими вежливыми фразами…

Но ведь маркиз специально приехал к ней, чтобы попросить помочь с балом. Приехал, чтобы встретиться с ней!

К тому времени как Виктория приколола к белокурым локонам последний цветок (доктор Берридж любезно прислал букеты ей, маме и Пенелопе), созрели два вывода: во-первых, еще никогда в жизни она не выглядела такой хорошенькой, и, во-вторых, пора положить конец мучительной неопределенности и выяснить, питает ли Джейсон к ней нежные чувства. Понять, замечает он ее или нет.

Свое появление в коттедже мисс Уилтон постаралась сделать как можно более ярким и заметным.

Она обещала Джейн, Чарлзу и Невиллу, что приедет пораньше, чтобы еще раз проверить все детали: как известно, в подобных делах мелочей не бывает. Кроме того, она по праву гордилась свершением. Это был ее первый настоящий бал. Она активно участвовала в подготовке, а потому с полным основанием могла считать праздник своим. Родители отправили младшую дочку в экипаже, которому потом предстояло вернуться за остальными членами семьи.

Дворецкий в парадной ливрее распахнул дверь, и Виктория иступила в чудесный, сказочный мир. Благоговейный восторг и изумление заставили ее на миг замереть с открытым ртом.

Темой бала стала летняя ночь. Конечно, уже наступила осень, да и идея не отличалась особой свежестью. И все же магия романтизма и мечтательной поэтичности победила повседневность. Холл украшали живые цветы — розы в соседстве с полевыми растениями (должно быть, Чарлз все-таки выиграл спор). С потолка свисали синие и зеленые ленты, в которых кое-где, словно звезды, мерцали крупные бусины.

Первым вышел навстречу Джейсон, непростительно красивый в безупречном фраке и белоснежной крахмальной рубашке.

— Мисс Виктория! — приветствовал он, лавируя между слугами, которые что-то суетливо носили из комнаты в комнату. — Выглядите поистине прелестно.

Он почтительно склонился к руке гостьи.