Лето для тебя

К сожалению, наука не знала способа исправить сложившуюся удручающую ситуацию. Джейн разучилась спать и понимала, что дело вовсе не в температуре окружающей среды. Можно было бы обвинить брата — прием испытанный и надежный. В конце концов, это он пригласил Чарлза и Невилла в самое неподходящее время. Казалось, братья и сами понимали неуместность собственного присутствия в глухой провинции и пользовались каждым удобным и неудобным случаем, чтобы высказать недовольство.

— Но здесь же совсем нечего делать! — ныл Чарлз за ужином.

— Слушай, Джейс, неужели в этой деревне действительно невозможно найти женщин? — разочарованно осведомился Невилл у маркиза, с аппетитом поглощавшего баранью отбивную.

— В Рестоне немало прекрасных молодых дам, — начала было Джейн.

Однако договорить не успела: Чарлз громко рассмеялся.

— Мы говорим вовсе не о прекрасных молодых дамах, леди Джейн. Нас интересуют…

К счастью, брат не дал приятелю закончить мысль. Джейсон чрезвычайно громко откашлялся и обратился к Джейн.

— Сестренка, — заговорил он, пунцово покраснев. — Передай, пожалуйста, кухарке мои комплименты. Отбивная на редкость… свежая.

— Да, — согласилась мисс Каммингс, пронзив брата уничтожающим взглядом. — Должно быть, барашка только что убили.

«А скоро то же самое случится и с тобой», — добавила она про себя.

К чести маркиза, выглядел он смущенным и раздосадованным.

— Как по-твоему, Джейс, нам удастся встретить здесь пару-тройку поэтов? — тактично сменил тему Невилл.

— Поэтов? — удивленно повторил Джейсон и озадаченно посмотрел на сестру.

— Не знаю, дома ли сейчас Вордсворт и Кольридж или уехали в Лондон.

— Черт возьми! Хотелось бы высказать этим парням, что я о них думаю. Сколько тоскливых часов потрачено на то, чтобы выучить наизусть их непомерно длинные стихи! И все ради чего? Цель одна — произвести впечатление на европейских женщин. Некоторые вообще ни строчки не поняли! — Невилл расхохотался. — Честное слово! Вы читали «Прогулку» Вордсворта? Скучнее нет ничего на свете!

Так продолжалось до бесконечности. Невилл и Чарлз жизнерадостно оскорбляли приютивший их Рестон, а заодно и всю округу. Джейсон краснел от стыда за друзей, а Джейн злилась. Она сознавала, что не по доброй воле приехала этим летом в коттедж, и все же это был ее дом, и стоял он на берегу ее озера, в ее Озерном краю!

Хейл и Торндайк, к счастью, обладали прекрасными манерами и умели поддержать не только разумную, но и интересную беседу. Чарлз и Невилл, однако, никак не вписывались в рамки приличия. Маркиз сидел между двумя парами гостей, с трудом переключая внимание с приличных джентльменов на веселых бездельников и обратно. К сожалению, шумное и агрессивное безрассудство оказалось сильнее: Джейсон медленно, но верно погружался в атмосферу безалаберной болтовни, смеялся дурацким шуткам и опрокидывал бокал за бокалом.

Встав из-за стола, Джейн поднялась к себе, однако теперь грубый хохот доносился сквозь распахнутое настежь окно: компания перекочевала в сад и занялась странной игрой, суть которой заключалась в метании подков, а смысл оставался неясным. Время от времени раздавался резкий стук металла о металл, за которым следовал очередной взрыв смеха. Бессмысленный шум раздражал, но причина дурного расположения духа заключалась, конечно, в бессонной ночи. Все бы ничего, но еще недавно Джейн спала так крепко, что не слышала даже раскатов грома.

Причину разлада следовало искать только в себе. Впрочем, не совсем так: не в одной себе.

Берн. О Господи! Берн Уорт. Он проник в мысли и бесцеремонно занял все доступное пространство. Воспоминания о его горячей ладони на спине, о горячих губах на шее лишали покоя и вгоняли в жар. Какой уж тут сон?

Что руководило ее действиями и порывами? Что заставило пойти к нему? Ради чего понадобилось выведывать его секреты? Неужели нельзя было оставить человека в покое?

Но… но он впустил ее в дом и раскрыл тайну. А она потеряла контроль над собой. Вернее, не только над собой. Совсем перестала понимать, что происходит.

И снова появилось ужасное чувство одиночества, неприкаянности, непричастности. Росло, крепло и отказывалось подчиняться доводам разума. Одно лишь воспоминание о небольшой комнате на втором этаже, о близости и прикосновениях рождало тоску и заставляло болезненно остро переживать разлуку.

Джейн оказалась плохо подготовлена к общению с Берном Уортом. Обычно встречи с мужчинами происходили в сияющем огнями зале; она отчаянно кокетничала, даже флиртовала, но никогда, никогда не теряла головы. А здесь, на озере, о кокетстве и флирте не было и речи.

Не возникало ни мысли, ни желания флиртовать. С самого первого дня любое притворство утратило смысл.

Просто хотелось побыть рядом с этим человеком.

И почувствовать жаркое прикосновение.

А это означало, что следует держаться как можно дальше от Берна Уорта и любыми способами избегать встреч.

Ах, если бы только он отпустил на свободу мысли и позволил уснуть!

Но низкий, с хрипотцой голос продолжал упрямо задавать один и тот же опасный вопрос:

— Что же остается?