Лето долгожданных побед

Только два эсминца благополучно вернулись в порт под защиту береговых батарей, повергнув население в новый приступ страха и паники, который усилился повторным появлением над Данцигом самолетов противника. На этот раз они уже не бомбили причал подлодок, а обрушили свой смертоносный груз на сам порт.

«Илья Муромец» долго кружил над многочисленными портовыми сооружениями, выискивая достойную добычу в виде строительных стапелей подводных лодок. Сброшенные вниз фосфорные бомбы вперемешку с обычными бомбами вызвали большой пожар, который с необычайной быстротой перекидывался на соседние здания.

Ему вторил другой огненный собрат, появившийся в районе портовых складов, на которые свой зажигательный груз сбросил второй гидроплан. Весь порт был освещен яркими багровыми сполохами и черными клубами дыма, представляя собой жуткую картину на фоне заходящего солнца.

Наблюдавший его издали капитан Беренс размышлял. Он мог за оставшееся время тральщиками расчистить в прибрежных водах безопасный фарватер для своей эскадры и, подавив береговые батареи огнем линкоров, затем полностью уничтожить порт со всеми портовыми заводами. Все это Беренс смог бы спокойно сделать, имея некоторую временную фору перед немецкими линкорами Сушона, стоящими сейчас в Киле.

За разрушение Данцига с его морскими заводами Беренсу все были бы благодарны, и в первую очередь англичане, несущие огромные потери на море от действия кайзеровских подлодок. Однако командир эскадры решил удвоить ставки и попытаться сыграть по-крупному. Он ограничился лишь повторной бомбежкой со стороны моря, еще дальше засовывая свой меч в осиное гнездо германского рейха.

Комендант порта усиленно бомбардировал кричащими телеграммами Берлин и Штральзунд, взывая о помощи против русских крейсеров и авиации. Контр-адмирал Гопман, командир эскадры легких крейсеров в Штральзунде, первым откликнулся на крики соседа, отправив в Данциг все свои силы – крейсеры «Кельн», «Майнц» и «Кольберг».

Они покинули свою базу рано утром и вскоре столкнулись с тремя русскими крейсерами и группой миноносцев, медленно идущими строем между островом Борхольм и побережьем Померании. Такую медлительность Гопман объяснил малой скоростью авианесущего транспорта, который, по мнению адмирала, противник собирался применить против базы его крейсеров в Штральзунде.

Помня трагическую судьбу «Дортмунда», капитан эскадры коммодор Бользен счел за лучшее отвернуть от врага и разумно дождаться прибытия кораблей Сушона, которые должны были прибыть через час-полтора. И хотя это были старые дредноуты, их десятидюймовый калибр мог сильно надрать задницу зарвавшимся русским свиньям.

Этого от Сушона потребовал сам кайзер, едва только тревожные телеграммы из Данцига легли на его рабочий стол в Шарлоттенбурге. Еще пребывая в радужной эйфории от недавних побед над британцами, Вильгельм расценил вылазку русских кораблей как личное оскорбление и желал немедленной сатисфакции.

Следуя приказу кайзера, вице-адмирал Сушон вывел в море почти всю свою эскадру, оставив в Киле только «Шлезнен», у которого были проблемы с машинами, и линкор проходил текущий ремонт. Гордым строем, рассекая ночные воды Балтики, шли на восток «Ганновер», «Гессен», «Шлезвиг-Гольштейн» и «Дойчланд», на котором держал свой флаг Сушон. У адмирала также были личные счеты с русскими, рискнувшими высунуться из своей норы и осмелившимися показать зубы. Он страстно желал отомстить им за свое трехлетнее безрезультатное сидение на Босфоре и недавнюю неудачу при Моонзунде.

Получив радиограмму от Гопмана, Сушон приказал ему идти на сближение с собственной эскадрой, не вступая в контакт с противником. Не прошло и сорока минут, как противник обозначил свое присутствие появлением в небе самолета-разведчика. Гидроплан пролетел сбоку от немецкой эскадры, внимательно пересчитав число линкоров и эсминцев, сопровождавших главные силы адмирала, и, сделав разворот, быстро удалился восвояси.

В это же время дозорные заметили в море дымы, которые оказались крейсерами Гопмана, идущими на сближение с Сушоном. Адмирал приказал им построиться в кильватерную колонну и следовать справа от линкоров. Едва Гопман осуществил этот маневр, как дозорные заметили дымы русских крейсеров, которые, предупрежденные гидропланом, заканчивали разворот на 180 градусов и спешно устремлялись на восток. Противник был еще вне зоны обстрела, но Сушон твердо знал, что обязательно догонит их.

– Собаки, – мрачно бросил Сушон, стоя на капитанском мостике и наблюдая в бинокль за убегающим противником. – На что они рассчитывали, напав на Данциг?

– Видимо, не принимали в расчет мобильность вашей эскадры, экселенц, – льстиво произнес кто-то из адмиральской свиты, толпившейся за его спиной.

– Глупцы, жалкие ничтожные глупцы. Теперь они полностью заплатят своими жалкими жизнями за это заблуждение.