Лето двух президентов

Мурад вспоминал, как все начиналось еще полтора года назад, когда вставший во главе «Литературной газеты» известный публицист Федор Бурлацкий неожиданно объявил, что его газета становится независимой и отделяется от Союза писателей. Тогда выступающие гневно клеймили «бурлацкую команду» и призывали вернуться в лоно большого Союза. Но процесс распада был уже запущен. Другие газеты и журналы, издательства и организации начали объявлять о своем «суверенитете», отделяясь от Союза. При этом они сохраняли за собой все помещения, деньги, технику, основные фонды, счета в банках, которые зарабатывали для них предыдущие поколения писателей, и объявляли о своей независимости. Самое большое лукавство заключалось еще и в том, что во многих газетах или журналах самих творческих людей было не так много. В основном технический персонал – секретари, водители, машинистки, рабочие, наборщики, техреды, корректоры, с удовольствием голосовавшие за независимость, не понимая, что не имеют права распоряжаться общеписательским имуществом. В результате одна из самых богатых и влиятельных организаций начала распадаться буквально на глазах, когда каждый из ловких деятелей умудрялся отхватывать себе кусок от этого пирога. Даже сам ЦДЛ был со временем приватизирован, и легендарный ресторан стал недоступен для большинства писателей из-за цен, установленных в нем новыми хозяевами.

Мурад видел, как на его глазах буквально растаскивают имущество Союза по разным адресам. Дома отдыха, поликлиники, рестораны, издательства, помещения, гектары самой дорогой земли под Москвой, Санкт-Петербургом, в Юрмале, в Абхазии, в Крыму. Если бы все удалось сохранить, все члены Союза писателей уже через несколько лет могли стать долларовыми миллионерами. Но они были обречены в массе своей влачить жалкое нищенское существование, с трудом сводя концы с концами, тогда как ловкие пройдохи, пользуясь моментом, растаскивали и приватизировали имущество творческого союза, нажитое несколькими поколениями известных авторов.

Мурад вернулся в гостиницу, где его ждала Карина.

– Ты знаешь, я хочу уйти из Союза писателей, – честно признался он. – Они все больше и больше превращаются в сборище каких-то неуправляемых демагогов. Вместо того чтобы быть со своими народами, попытаться жить их проблемами, отражать их настроения, боль, тревоги, они думают только о себе. О своих наградах, о своих книгах, о своих детях, которых пытаются любыми способами протащить в творческие люди, не понимая, как уродуют своих собственных отпрысков. Они думают только о своих гонорарах и своих успехах. Самое поразительное, что почти везде одно и то же.

– Писатели тоже часть народа, – пожала плечами Карина, – и их сильнее других развратили подачки советской власти. Они привыкли к этому и не хотят сейчас отказываться от своих привилегий.

– У нас один такой деятель все время выступал на митингах, говоря о проблемах народа. А потом ему дали машину «Волга», и он сразу перестал появляться на митингах. А другой, тоже народный лидер, уважаемый человек, не постеснялся забрать себе дачу какого-то армянина, сбежавшего из Баку. Господи, такое ощущение, что все мы не просто сходим с ума, а постепенно теряем совесть. Будто кто-то взял и сразу отменил все прежние моральные нормы.

– Ты слишком эмоционально реагируешь. Люди всегда были такими, просто сейчас еще и время безобразное, когда все недостатки отчетливо проявились. Раньше были в моде фарисеи, а сейчас демагоги и бандиты. Каждому свое время, – рассудительно произнесла Карина.

На следующий день Мурад снова улетал в Баку, и они снова прощались. Он отвез ее домой и долго целовал в машине перед тем, как отпустить. И все-таки домой он летел абсолютно счастливым.

Долгое время всякие неотложные дела и проблемы не позволяли ему вернуться в Москву. Пока она сама не позвонила ему в Баку, заказав разговор из редакции. Он услышал ее голос и радостно усмехнулся:

– Как дела у самой известной журналистки нашей страны?

– Совсем неплохо, – ответила Карина. – Я могу узнать, когда вы снова появитесь в столице нашего государства?

– Столица сейчас Баку, – возразил Мурад. – У нас провозглашен суверенитет республики. А почему ты спрашиваешь?

– Соскучилась, – сказала Карина. – Так когда ты приедешь?

– Наверное, на следующей неделе. Нет, через неделю. Ах, тоже нет. В субботу конференция. Черт! Значит, буду через три недели.

– Мурад, – неожиданно тихо проговорила Карина, – тебе не кажется, что это какое-то безумие? Мы оба просто сходим с ума.

– Что-то случилось?

– Ничего. Просто я подумала, что хотела бы видеть тебя чаще. Ничего, подожду три недели. Надеюсь, что мы увидимся. Пока. Целую тебя.

– Я тоже целую.

Он долго с озабоченным видом смотрел на телефон. Кажется, она позвонила не просто так, ей явно хотелось что-то сказать. Но, как и все мужчины, он не почувствовал, что именно. На самом деле она хотела сообщить ему, что сегодня получила подтверждение врачей. Карина ждала ребенка.