Лето Эпох

Вовка тоже одел купленные просторные серые брюки и легкую светлую куртку, поверх обычной спокойного тона футболки, вместо тельника, на ногах белые кроссовки. Свою одежду они засунули в приобретенный здесь же чемодан-сумку на колесах. Он приобнял Светлану за плечи и прошептал — так надо — торопливо увлекая ее по проспекту подальше от вокзала.

4

Санька — Сохатый, Александр Георгиевич Пряшкин бежал, тяжело бухая по асфальту ставшими вдруг неподъемно тяжелыми ногами. Каждый шаг отдавался острой вспыхивающей болью в голове.

— Какой год… Какой год, посмотри… Муд… Баран… Дурака нашел… Голова — то, голова как болит… О-оо…

Он резко свернул за угол ближайшего дома, на ходу оглянувшись. Двое в форме неспешным шагом двигались в его сторону. Нырнув под сень раскидистых акаций, окруживших лавочки и карусели в просторном дворике посреди квадрата старых пятиэтажек Санька тяжело плюхнулся на одну из обшарпанных, старых деревянных скамеек — А будь, что будет… Сил больше нет. Может и не… Хоть бы…

Он обхватил раскалывающую голову руками и, закрыв глаза, уронил ее на колени.

Через пару минут появились и милиционеры. Они остановились напротив скамейки, где сидел Санька-Сохатый и, недоуменно оглядывали детскую площадку. Один из них произнес — здесь нет другого выхода, он не мог никуда деться. Да и жителей здесь я всех знаю. Нет среди них такого. Если только в каком-нибудь подъезде спрятался.

— Похоже, у него ключ есть от подъезда или кто-нибудь впустил… — отозвался второй.

Санька, широко раскрыв рот от удивления, смотрел в упор на стражей порядка, не решаясь произнести ни слова. Даже головная боль отступила, но не исчезла совсем. — Ни фига себе… — Больше в голову ничего и не пришло.

Потоптавшись еще несколько минут, они не сговариваясь, двинулись обратно.

Сашка Пряшкин сидел на лавочке, всё также, обхватив голову руками, и собирал разбегающиеся мысли. Боль поутихла и напоминала о себе легким головокружением с тошнотой.

— Вчера ованец был… Рыло приперся… Я уж уходить собрался… У него нюх, блин, на деньги и бухло. Я ж на почту хотел зайти, матери денег отправить, да и, пожрать чего-нибудь купить. У меня в общаге шаром покати. Уж третий день мужики в обед кормят… Кстати… А Рыло-то… Он ведь в будку трансформаторную полез… Я видел как его шандарахнуло… Потом шар этот… Потом… Потом… Не помню ничего. Потом… Потом опять посреди улицы, вроде та же и не та… Голова гудит с похмела… Дальше, кажется, ломанулся в общагу, да блуданул с пьяну. Мужик какой-то с лестницы спустил… Еще и пнул в ж… Скотина. Я запомнил и припомню. Эх, Ленка, Ленка — мысли внезапно переключились совсем на другую, но тоже болезненную для него тему — Чо, она мне вчера сказала..? Мне парень нужен нормальный, не бухарик как ты, папашка и так всю жизнь мне и мамке обгадил. И дверь перед носом закрыла. А Рыло еще ржал рядом… Чуть не заехал ему… А с чего это я бухарик-то? Даже пузыри с вызовов не беру и денег тоже. Мужики оборжались. Ну сорвался вчера… Ну… Не-ет, она, наверное, права… Вязать надо с этим делом. Правильные слова говорил взводный перед дембелем — если в деревню не вернёшься, оставайся в городе, в технарь поступай. После армии без экзаменов берут. Тем более, десять классов у тебя есть, хоть и деревенских. Только смотри не забухай… Я так и хочу осенью… Ладно, хватит об этом. — В голове опять что-то переключилось, мысли спутались — На работе наверно уже крику и рёву… Скажу, что в одиннадцатом завис с утра уже, то и опоздал, каналии там третий день текут, и никто лезть не хочет…

Сашка поднялся со скамьи и огляделся — в общем, всё вроде бы как всегда, но, что-то… Что-то не так. А ладно… Он широко и твердо шагая, выскочил на оживленную центральную улицу и вновь оторопело замер — о-о бл… Я думал с похмела померещилось… — И опрометью бросился назад, во двор.

— Блин, блин… Что же мне делать? О — о. Где это я..? Стоп, стоп, спокойно. Спокойно Саня, без паники — прошептал он — Та-ак… Соображай, соображай, думай… А вот, тот, вспомнил, сержант из десантуры. И чо, он там говорил?… Вспоминай, вспоминай давай… И девчонка с ним была… Красивая… Точно, на Ломоносова живет… Она ж узнала меня. Надо быстрее туда, на Ломоносова бежать. Может найду… Или спрошу кого… Может видел кто?

Крадучись, словно разведчик во вражеском тылу, Санька — Сохатый пробирался по городу, через центр на улицу Ломоносова. Город вроде бы и тот же, но в то же время другой, чужой, не знакомый. На месте старых деревянных кварталов выросли девяти и больше этажные высотки, узкие грязные некогда улочки, сейчас закатаны в асфальт с высоким бордюрным камнем. Худосочные деревца с тощей зеленой кроной торчат из стриженых газонов. Незнакомые блестящие автомобили снуют как ошалелые по проезжей части. Но общее направление старого города, отложившееся в памяти, угадывалось и, похоже, осталось прежним.