Лето Гелликонии

Ощущение собственной зрелости и умудренности, нарастающее осознание безграничных возможностей органического мира переполняли землян, и за это они были в неоплатном долгу у Гелликонии. Обитатели далекой и древней планеты следили за путешествием короля в Оттассол и далее в Гравабагалинен, воспринимая его не как отдельное обособленное событие, каким представлялась, например, принцессе Татро волна морского прибоя, а как одну из неразрывных нитей, вплетенных в паутину вселенской культуры и истории. Наблюдатели никогда не ставили под сомнение свободную волю короля; но каким бы образом - пусть даже самым безжалостным - король ЯндолАнганол не проводил ее в жизнь, бесконечная гладь континуума смыкалась за ним, оставляя на своей поверхности след не более глубокий и четкий, чем королевское судно, бороздящее воды моря Орла.

С состраданием наблюдая за семейной драмой королевы королев, земляне видели здесь не просто отдельный занимательный факт истории, но и жестокий пример мучительных колебаний человеческой души между ошибочно понимаемой романтикой любви и обязанностями служения. Изоляция и долгое одиночество Земли окончились, и в этом было все дело. Начало бракоразводной маеты короля ЯндолАнганола и королевы МирдемИнггалы пришлось на год 381 по местному календарю Борлиена-Олдорандо. Как отмечало таинственное устройство для измерения времени, на Земле в этот момент шел год 6877 от Рождества Христова; но полагать эти даты тождественными было бы ошибкой, поскольку подробности развода могли стать достоянием Земли только по прошествии еще одной тысячи лет.

Наряду с местным существовало и другое, космическое летоисчисление, несущее в себе больше чистого смысла. В астрономическом смысле система Гелликонии приближалась к одной из своих критических точек. Гелликония и ее планеты-сестры находились вблизи периастра, в ближайшей к ярчайшей звезде, известной под названием Фреир, точке орбиты. Полное обращение Гелликонии вокруг Фреира занимало 2592 земных года, и ровно столько длился Великий Год, в течение которого планета из объятий мучительного холода переносилась в топку изнуряющей жары. Весна Гелликонии закончилась. Лето Великого Года, сводящее с ума и лишающее мужества даже самых стойких, было в полном разгаре.

Лету этому предстояло длиться два с лишним земных столетия. В этот период для людей на Гелликонии зимние холода и запустение отходили в разряд легенд, хотя бы и весьма почитаемых и наводящих ужас. В таком виде воспоминания о зиме должны были храниться в памяти человеческой до тех пор, пока снова не обратятся в действительность.

Ближайшее к Гелликонии светило, Беталикс, также продолжало проливать на планету свой жар. Огромный напарник Беталикса по двойной системе, Фреир, сиял на 30 процентов ярче, чем Беталикс, хотя и находился в 200 раз дальше.

Накрепко связанные течением собственной истории, наблюдатели на Земле уделяли событиям на Гелликонии самое пристальное внимание. И нити огромной неразрывной древней сети - нити религии, нити, оплетшие весь Борлиен, - были прекрасно известны и понятны этим наблюдателям с давних пор.

Глава 3 Развод необдуманный и поспешный

Несмотря на протяженную береговую линию своей страны, борлиенцы никогда не считались мореходным народом. И потому никогда не были умелыми корабелами вроде сиборнальцев или других народностей Геспагората. В Гравабагалинен короля и грамоту с высочайшим дозволением на развод нес небольшой бриг со скругленными носом и кормой. Большую часть плавания корабль держался в виду берега, определяя свой курс по галсовой доске: вставленные в нее особые колышки служили ориентирами для вахтенных.

Позади, в кильватере королевского корабля, морские волны разрезала другая неуклюжая посудина, еще более чем флагман напоминающая обводами буксир. На втором корабле, как уже было сказано, плыли двурогие, Первый полк Фагорской гвардии. Едва корабли пустились в плавание, король, оставив своих попутчиков и застыв у поручней борта, впился неподвижным взглядом в береговую полосу, словно желал увидеть королеву непременно первым. Потрясенный видом бесконечного водного простора и обессилевший от качки фагор Юлий рухнул на палубу около шпиля. Впервые за долгое время король не выказал своему любимцу сочувствия.

Скрипя оснасткой, бриг резал простор спокойного моря. Внезапно, пошатнувшись, король рухнул на палубу. Быстро подбежавшие придворные подняли монарха и отнесли в шатер, где осторожно уложили. Лицо короля, которое он упорно прятал в ладонях, было смертельно бледным. Не отнимая рук от лица, он катался по своему ложу, словно обезумев от приступов боли.

Осмотрев монарха, придворный лекарь велел всем покинуть шатер, попросив остаться только КараБансити.

– Вам, господин советник, следует присмотреть за его величеством. На мой взгляд, у него нет ничего серьезного - всего-навсего приступ морской болезни. Как только мы сойдем на берег, король тут же поправится.

– Но, насколько я знаю, явными признаками морской болезни являются тошнота и рвота.