Лето Гелликонии

— И да, и нет. Структура волоса на шкуре хоксни свидетельствует о том, что масть животного нельзя назвать просто гнедой, или коричневой, как хотите. Шерсть на шкуре состоит из чередующихся коричневых полос разной интенсивности. Из этого можно сделать один весьма интересный вывод. Я вчера его сделал — и говорю вам об этом не потому, что хочу похвастать своей смекалкой. Как утверждают летописи, когда-то давно хоксни были полосатые. Вопрос — когда именно? Ответ: во время весны Великого Года, когда животным после долгой зимы надо было восстанавливать свою численность. То есть полоски — это окраска хоксни в брачный период. Она яркая, ее можно заметить издалека. Сейчас наступило Великое Лето и в ней больше нет нужды. Брачный период закончился, и полоски слились в один цвет до следующей весны Великого Года.

Королева королев подняла бровь.

— Если только мы не изжаримся в адском огне Фреира, и следующая Весна действительно придет.

СарториИрвраш весело хлопнул в ладоши.

— Следующая Весна непременно придет, ваше величество, так говорят нам полоски на шкуре хоксни. И это так же верно, как если бы нам об этом сказал сам Акханаба. Фреир никогда не поглотит нас. За Великим Летом приходит Зима, а за Зимой — снова Весна, и так повторяется тысячелетиями, если уж даже безмозглые хоксни сочли нужным приспособиться к этому круговороту.

— Но мы не хоксни, — проговорил ЯфералОборал, с сомнением пожимая плечами.

— Ваше величество, — заговорил советник, подчеркнуто обращаясь только к королеве и стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно убедительнее, — кроме того, из моего открытия следует и другой вывод, не менее важный, а именно: легендам можно доверять гораздо больше, чем нам представляется. Вы знаете, что в отношениях между мной и вашим супругом не все сейчас складывается благополучно, взаимопонимания между нами нет. Я прошу вас походатайствовать перед ним за меня. Уговорите его снарядить корабль и на пару лет освободить меня от моих нынешних обязанностей, дабы я мог отправиться в плавание вокруг света, собирая по пути манускрипты и записывая передающиеся из уст в уста легенды. Я мечтаю сделать Борлиен центром ученого мира, каким он был в эпоху ЯрапРомбри Киивасиенского. Теперь, когда моя жена упокоилась навеки, ничто не удерживает меня здесь, кроме вашей красоты, разумеется.

На лицо королевы королев набежала тень.

— Сейчас король переживает тяжелое время — может быть, самые тяжелое за всю его жизнь. Его телесные раны зажили, но душевные еще кровоточат. Я выслушала вас, Рашвен, но прошу подождать с вашим открытием до тех пор, пока не завершится эта встреча с послами из Панновала, которая, и в этом нет сомнений, очень важна для короля. Грядут перемены, и, признаюсь, я жду их со страхом.

Королева улыбнулась советнику особенной, теплой улыбкой: она знала, как успокоить его, когда он бывал раздражен. Советника нельзя было назвать человеком кристальной нравственной чистоты — наоборот, некоторые его опыты на живых пленниках королева считала совершенно безнравственными и подозревала, что таким образом он мстит человечеству за какие-то свои потаенные обиды. Во время одного из таких опытов погибла жена СарториИрвраша. Но есть ли на свете безгрешные люди? Нет, и незачем требовать от судьбы невозможного. Отношения СарториИрвраша с королем складывались нелегко, и часто, так же как сейчас, например, ей приходилось прикладывать немало усилий, чтобы оградить советника от гнева ЯндолАнганола.

— После сражения в Косгатте его величество стал очень раздражительным, — мягко сказала она. — Мне самой приходится в разговоре с ним проявлять осторожность.

Татро потянула советника за усы.

— Тебе нельзя уплывать в океан, Рашвен, ты же старенький.

Советник осторожно опустил девочку на пол и шутливо отдал ей честь.

— Мой дорогой капитан, жизнь такая непредсказуемая штука, что человек может отправиться в путешествие в любую минуту.

Как обычно, утром королева и ее брат не спеша прогулялись до западного крыла дворца, откуда открывался замечательный вид на город. Тумана, который в зимние месяцы рассеивался только после рассвета, сегодня не было вообще. Город внизу был виден как на ладони, ясно и четко.

В широкой излучине Такиссы на мрачном утесе возвышалась старая крепость. Чуть к северу поблескивало узкое лезвие реки Валворал, которая в этом месте вливалась в Такиссу.

Указав ручкой в сторону пристани, юная принцесса воскликнула:

— Смотри, мама, лед привезли!

К пристани действительно подходил шлюп, из открытых грузовых люков которого поднимался густой пар. Когда корабль пришвартовался, заработали лебедки, и из его трюмов начали выплывать сверкающие на солнце блоки первосортного лодриардрийского льда. Их с превеликой осторожностью перегружали в подводы, выстроившиеся вереницей на пристани.