Лето летающих

Однако как же вернуть "опытного"? Если бы братья Куроедовы пускали своих змеев, как и мы, на дворе, за забором, то можно было бы при удаче незаметно подкрасться, подпустить своего "колдуна", набросить нитку на нитку и так далее - повторить то, что они сделали с нами.

Но Вань-петь-гриш пускали на Хлебной площади, с места открытого, никак незаметно не подойдешь. Кроме того, тут же вертелись их дружки... Да если и не дружки - все равно: куроедовских трое, а нас двое.

На следующий же день эти бесстыжие братья-разбойники запустили пленного "опытного". Скрываясь за ларями, стоящими на площади, мы видели его. Из тонкой желтой бумаги с просвечивающими дранками, он легко, как голубь, взлетел и пошел набирать высоту. Вероломный!.. Он летел так же послушно, как и из наших рук. И казалось, был еще более красив. В середине, в перекрестии дранок, виднелось темное пятно: это кабина капитана Стаканчика. Наверно, и он там сам, привязанный за ножку...

Мы стояли в тени ларей, скрываясь, и у нас, как у всех обездоленных, был жалкий, просящий вид.

- Его бы из рогатки, - мечтательно-зло говорит Костька. - Попасть в дранку, переломить... Закрутится, пойдет вниз, и тут мы...

Это, конечно, тоже со зла на братьев-разбойников, со зла на капитана Стаканчика, поднявшего сейчас свой воздушный корабль в чужом небе... Да разве можно из рогатки попасть на лету в тоненькую дранку? Да и высота какая... Может, и есть где на свете такой стрелок, но только это не мы с Костей...

- Лучше, Костя, взять у твоего папы дробовое ружье, - говорю я, - и выстрелить в нитку. Перебьем нитку и поймаем змея.

- Отец не даст... - Костька вздыхает. - А без спросу знаешь что будет?.. Да и тебе тоже. Он не посмотрит, что у тебя свой отец есть... Заодно...

Мы смолкаем, поглядывая на небо. Он распущен побольше, чем летал у нас. Еще бы! В заведении "Шорно-москательная и скобяная торговля" продаются какие угодно нитки - свои, не покупать. Может, потому Стаканчик и изменил нам?.. Мы выглядываем из-за ларя: у распущенного мотка не только три брата, но еще и их дружки - Афонька Дедюлин, Борька Капустин.

- Во здорово! Во здорово!.. - Костька вдруг начинает припрыгивать. Понимаешь, набрать сухих листьев да пустить на них дым... Он их закроет. Всех закроет - всю шайку! А мы, - глаза Кости сияют, - подкрадываемся в дыму, рвем нитку и убегаем... Понимаешь, пока они там чихают в дыму, пока трут глаза, мы обрываем...

- Мы сами чихать будем...

- Да как же будем, если дым впереди нас, а мы за ним?

- А если ветер переменится?

Я возражаю неизвестно почему - Костькина идея просто замечательна, великолепна! В самом деле, мы, как призраки-мстители, появляемся в дыму. Враг ошеломлен: может, тут, в дыму, не двое беспощадных, а сто человек... Братья-разбойники и все другие братья в панике бегут... Нет, это здорово!

* * *

Назавтра Константин пришел ко мне, держа на плече какой-то длинный, пестрый, перетянутый проволокой сверток. Вглядевшись, я понял, что это зеленые листья, перемешанные с бумажными обрывками, из которых Костя соорудил нечто вроде толстой колбасы. Я сразу оценил это изделие: бумага все время будет поддерживать огонь, и дым от зелени повалит на наших обидчиков - беспрерывный, густой...

Я уже думал, что Константин, имея такое средство, сейчас начнет разрабатывать план операции, но он, сбросив "колбасу", с удивленным и даже, пожалуй, с испуганным видом показал мне какую-то мятую, но старательно разглаженную бумажку.

Это был листок из неизвестного журнала (в поисках бумаги Костя рыскал по всем углам дома), на котором отдельно изображались какие-то гладкие палочки, прямоугольники, обтянутые тонкой бумагой, легкие колесики, вырезанные из картона... Судя по странице - 24-й, - это был конец какого-то иллюстрированного журнала, где обычно помещаются ребусы, загадочные картинки, самоделки. Да, так оно и было: "С д е л а й с а м" стояло наверху страницы. Но что же именно сделай? Что получится?

Костя точно понял меня:

- Да переверни ты! - сказал он нетерпеливо.

На обороте листка была изображена какая-то ш т у к а, похожая на распростертый и так застывший скелет птицы. Только вместо головы была длинненькая штучка, состоящая из двух лопаточек или, лучше сказать, из двух крошечных теннисных ракеток с обращенными внутрь ручками. Снова взглянув на первую страницу, я догадался, что все те гладкие палочки, картонные колесики и прямоугольники, обтянутые бумагой, которые были там, пошли сюда, на "общий вид" ш т у к и. Но появилось тут и новое: кроме двух ракеток, была еще витая, в виде штопора, резинка, которая неизвестно зачем проходила через всю длину ш т у к и. Хвоста не было.

- Это вроде коробчатого змея! - сказал я не без разочарования. Видишь, бесхвостый.