Лето мечтаний

С улыбкой, не глядя на него, Ева вставила в рот регулятор и опустилась на платформе на колени, оказавшись под водой. Убедившись, что она может дышать, она, оттолкнувшись, спрыгнула в воду, где ждала Амелия. Вспомнив оторопь на лице Тора, она тихо прыснула, забыв о регуляторе, и подавилась воздухом. Пришлось сосредоточиться. Осмотревшись, Ева увидела вокруг сотни рыб всевозможных форм и расцветок – одних совсем близко, других на расстоянии. А внизу под ними был риф, кораллы плавно колыхались, одни напоминали пушистый ковер, другие торчали острыми рожками, но все вместе это выглядело живописно, красочно и просто кишело жизнью – маленькие рыбки проворно сновали между кораллами и водорослями.

Вскоре к ним присоединился Тор. Знаком он спросил у Евы, все ли у нее в порядке, но его физиономия с нахмуренными под маской бровями вызвала у нее новый приступ хихиканья. Успокоившись, она показала ему направленный вверх большой палец, а как раз в это время Амелия помахала рукой, приглашая плыть за ней. Оттолкнувшись, Ева поплыла. Движения ног в ластах требовали от нее довольно значительного мышечного усилия.

В нескольких метрах над головой поблескивала поверхность воды, сквозь толщу пробивались солнечные лучи, и на чудесных рыбках и кораллах играли блики. Совсем рядом с собой, чуть пониже Ева увидела крошечного Немо, рыбку-клоуна, проплывающую сквозь мягкие веточки коралла. Над головой маячил массивный сине-зеленый губан с толстыми губами и выпуклым лбом. Тор, похлопав Еву по руке, показал в сторону, и, повернув голову, она увидела в отдалении, где риф почти подходил к поверхности воды, большую морскую черепаху. Она медленно плыла – нет, казалось, летела, – грациозно помахивая плавниками. Ева восторженно взвизгнула прямо в регулятор. Их предупредили, что здесь могут встретиться черепахи, а ведь поплавать с ними было еще одной маминой мечтой. Возможность осуществить это вызвала у Евы настоящую эйфорию. Еще дальше вдоль рифа мелькнула белоперая рифовая акула и скрылась в тени ближе к океаническому дну.

Здесь было очень красиво, как будто они плавали в огромном аквариуме. Вода была поразительно прозрачной, риф просматривался далеко и, казалось, протянулся до бесконечности.

Когда Амелия жестом показала, что пора возвращаться, Еве показалось, что времени прошло слишком мало! Они поднялись на поверхность совсем не там, где погружались. Надели спасательные жилеты и еще пару минут бултыхались в воде, дожидаясь, пока освободится трап.

– Понравилось? – спросила Амелия, подняв маску на лоб.

Ева повторила ее жест.

– Очень! Это удивительно.

Амелия заулыбалась:

– Я работаю здесь уже лет пять, и до сих пор не надоело любоваться этой красотой.

Амелия отошла, чтобы помочь другим дайверам вскарабкаться на платформу, а Ева, подплыв к Тору, обняла его за шею.

– Я счастлива, что видела все это вместе с тобой.

Он прислонился к ней щекой.

– Я тоже.

Больше он не прибавил ни слова, но Ева, в истинно австралийском стиле, решила не обострять – пусть до поры до времени все идет как идет.

Тор смотрел на звезды, лежа рядом с Евой на плавучей платформе. Дневные посетители разошлись еще до полудня, осталась только крохотная горстка желающих провести здесь ночь. Они вместе плавали с ластами и масками, а на закате еще раз совершили погружение, глядя, как оживает ночная жизнь на рифе, и любуясь многочисленными ночными рыбами, которых утром видно не было. А теперь они, как и собирались, ночевали под открытым небом. Им выдали легкую палатку с матрасом, подушками и одеялами. И, хотя уже сейчас они кутались в одеяла – ночь в тропическом раю оказалась довольно прохладной, – прятаться в палатку не хотелось, так завораживающе красив был звездный полог над головой.

– Красота, правда? – тихо прошептал Тор, чтобы не будить других туристов, которые давно уже сладко спали в своих палатках.

Ева, которая лежала, положив голову ему на грудь, не ответила, и по мерному глубокому дыханию он понял: спит. Провел рукой по ее волосам, но она не шелохнулась.

Все-таки она действительно самая удивительная женщина в его жизни. Взять хотя бы ее решимость – в списке желаний ее матери было много такого экстрима, на который сама Ева нипочем бы не решилась: прыгнуть с парашютом, подержать огромного паука в зоопарке Сиднея, погрузиться с аквалангом, спеть на вершине Эйфелевой башни. Она до смерти боялась всего этого, а все равно сделала. Он любил в ней эту смелость и решительность. Сам он смелостью не отличался. Мог прыгнуть с самолета, нырнуть в океанские глубины, гонять на мотобайке, кататься на головокружительных американских горках – все это было ему по плечу. Но во всем, что касалось дел сердечных, он превращался в презренного труса.