Лето не вечно

Они пошли через анфиладу просторных комнат, залитых мягким светом. Бордовая гостиная со множеством картин, уютная спальня, столовая с длинным обеденным столом, где на низком буфете поместилась коллекция антикварных статуэток. Повсюду, здесь и там, громоздились витрины со старинным серебром и фарфором. Все, чего ни коснись, пребывало в ужасном беспорядке, из чего следовало, что здесь побывали грабители.

– Никогда бы не подумала, что в Зареченске есть такие роскошные квартиры, – проговорила Ульяна.

Старательно маневрируя между разбросанными по полу предметами, она замерла у кровавого пятна на ковре. Начертанный на нем белый контур указывал место, где лежал труп коллекционера Качалина. Его к тому времени уже увезли, и на месте преступления воцарилась рабочая атмосфера.

Криминалисты и прочие сотрудники оперативной группы вели себя раскованно и по-деловому. Время от времени кто-нибудь отпускал безобидную шутку, и это могло показаться кощунством, если бы не истина, которую знали все: что бы ни случилось, нужно работать.

Из спальни вышел криминалист Усачев и, кивнув Ульяне, обратился к Богданову:

– Куда ты пропал? Нужна твоя помощь.

– А что же дежурный следователь? – поинтересовался тот.

– С ним каши не сваришь. Мне нужен ты.

– Как продвигается работа?

– Все своим чередом, вот только ребята жалуются. При таком количестве антиквариата трудно составлять список похищенного.

– Вдова Качалина здесь?

– Здесь. Медики откачали, но в больницу ехать категорически отказалась.

– Помогает установить, что похитили?

– Да она и сама ничего толком не знает. Здесь куда ни плюнь – одни ценности. Греби сколько хочешь.

– Думаешь, так и было?

– Да не-е-е-т… – протянул Усачев. – Все не так просто.

– Куда уж проще – вспороли ножом живот и ограбили… – к ним подошел черноволосый широкоплечий офицер и замер в нарочито расслабленной позе, слегка сутулясь.

Богданов представил его Ульяне:

– Дежурный следователь, капитан Пантелеев.

– Ульяна Железняк. – Она пожала офицеру руку. – Время смерти установлено?

– С момента убийства прошло не менее двадцати четырех часов, – сказал Усачев.

– Вы сказали, все не так просто. Что имели в виду?

– До того, как убить, Качалина пытали. Он сильно избит, пальцы на руках переломаны. Рядом с трупом лежал полиэтиленовый пакет с характерными признаками орудия удушения.

– К тому же убитый был связан по рукам и ногам, – задумчиво проронил Богданов. – Вот только одного понять не могу. Для того, чтобы убить его, преступник мог просто не снимать с головы пакет. Так нет же… Взял и зарезал.

– Обыкновенный садист. Как видно, получал от этого удовольствие, – сказал Пантелеев.

– И наверняка забрызгался кровью, – добавил Усачев. – Неаккуратно, однако.

– Орудие убийства обнаружили? – поинтересовалась Ульяна.

– Ножа не нашли, но если говорить о характеристиках – это должен быть клинок с широким лезвием, длиной не менее пятнадцати сантиметров.

– Кто обнаружил убитого?

– Жена, сегодня, в четырнадцать тридцать, – сказал Пантелеев, перелистав свой блокнот. – Она уезжала к матери в Москву и вернулась домой после того, как Качалин перестал отвечать на звонки.

– Есть соображения, сколько их было?

– Ясное дело, что убийца действовал не один. Качалин был довольно крупным, физически крепким мужчиной, в одиночку с ним было не справиться. И, что характерно, следы взлома на входной двери отсутствуют.

– Значит, сам открыл, – задумчиво проронил Богданов и, обернувшись к Ульяне, распорядился: – Идемте в кабинет, кое-что покажу.

Квартира Качалиных была огромной даже по московским меркам. По пути к кабинету Ульяна разглядывала антикварные предметы, которые были расставлены на полках бесконечного коридора. Наконец они уткнулись в двухстворчатую дверь с витражными стеклами. Богданов открыл ее и пропустил вперед Ульяну и Усачева.

Пройдя вглубь комнаты, Ульяна вдруг увидела изразцы, которые были разложены на полу каким-то особенным образом: где-то плотно, один к одному, а в иных местах небольшими фрагментами или по отдельности.

Остановившись, Богданов обернулся к криминалисту:

– Ничего здесь не трогали?

– Ты же предупредил. Ничего, – кивнул в ответ Усачев.

– Это хорошо. – Свой следующий вопрос он адресовал Ульяне: – Что скажешь на это?

Она прошлась вдоль разложенных изразцов и заметила:

– Он даже не пытался сложить из них связанный орнамент, как это было на стене и на голландской печи в поместье.

– Тебе это кажется странным?

– Кажется, но не это странно. У меня такое чувство, будто Качалин группировал изразцы по иному признаку. – Ульяна присела на корточки, перевернула на обратную сторону одну плитку, потом вторую и третью. – На ней ничего, кроме каких-то цифр и остатков бетонного раствора.

– Я тоже проверил. Первое, что пришло в голову. – Богданов присел рядом с ней. – Хочешь, поделюсь предположением?

– Ну, говори.

Он оглядел разложенные на полу плитки.

– Все это похоже на пазл с недостающими фрагментами, которыми необходимо заполнить пустые места.

– В поместье их много, – проговорила Ульяна.

– Осталось только выявить принцип и сложить пазл до конца.

– Но что это даст?