Лето ночи

Кевин тщательно прицелился в кружок стали, видневшийся над мушкой вдоль продолжения ствола, и медленно, как учил отец, спустил курок. Раздался звук, похожий на удар молотка по железному листу, и Кевин торжествующе усмехнулся. Но усмешка тут же сменилась гримасой разочарования.

Ни пламени. Ни искры. Ни большого взрыва.

Сколько еще пуль у него осталось? Возможно, ему следует вынуть магазин, высыпать пули и пересчитать их. Нет, лучше не так, лучше пересчитать гильзы, вывалившиеся на тротуар. Вон две или три из них поблескивают в свете фонаря, но потратил ли он только их?

Ладно, по крайней мере одна у него осталась. Может быть, две.

Кевин поднял пляшущей рукой пистолет и снова выстрелил. В то же мгновение, когда спускал курок, он уже знал, что взял слишком высоко. Промахнулся не только мимо цистерны, но и мимо самой школы.

Он попытался вспомнить, зачем это делает. Мысль не давалась, но он знал, что это очень важно. Что-то связанное с его друзьями.

Кевин перекатился на живот, положил пистолет на больное запястье и снова спустил курок, почти уверенный в том, что раздастся всего лишь пустой щелчок бойка.

В руку ударила отдача, пламя вспыхнуло как раз около наполнительного цилиндра наверху цистерны, и восемь тонн бензина мгновенно взорвались.

Доктор Рун как раз поднимался на ноги, когда взрыв разнес лестничные перила на тысячу кусков и в открытом лестничном проеме повис огромный гриб пламени. Рун почти спокойно отступил и прижался к стене, глядя с чуть ли не академическим интересом на двухфутовую палку балюстрады, пронзившую ему грудь, словно кол. Он протянул руку к концу ее, но вытащить не попытался. Вместо этого он сполз по стене и медленно сел на пол.

Дейл покатился по полу и, прижавшись к двери, прикрыл голову руками. То, что осталось от перил, было охвачено огнем, книжные полки в нижнем этаже полыхали в костре, витражное стекло лопнуло и осыпалось вниз, и каждый дюйм пола второго этажа дымился и обугливался.

В шести футах от глаз Дейла задымились брюки доктора Руна, а подошвы его башмаков стали мягкими и бесформенными.

В открытом лестничном марше в десяти футах от мальчика пламя охватило розовые мясистые волокна паутины, и они обвисли, как бельевые веревки рядом с многоквартирным домом. Шипенье мягкого материала напоминало визг.

Дейл поднялся и, шатаясь, пошел к двери, из которой вырывались клубы дыма.

Класс был в огне. Взрыв свалил с ног каждого, кто здесь находился, – как живых, так и мертвых, – но Харлен помог Майку встать на ноги, и теперь они оба торопливо разрывали путы, стягивавшие тело Лоренса. Дейл подхватил ружье Майка с пола и присоединился к ним, разматывая затвердевшие веревки с рук и шеи брата. Дейл рывком поднял Лоренса на ноги, пока Харлен отбрасывал в сторону стул. Часть веревок осталась на месте, но теперь Лоренс мог стоять и говорить. Он закинул одну руку за шею Дейла, а другую – за шею Майка, плача и смеясь в одно и то же время.

– Позже, – крикнул Дейл, указывая на горящую массу парт и темноту там, где Солдат и Ван Сайк силились встать на ноги. Табби тоже был где-то поблизости.

Майк смахнул с глаз пот и кровь и вынул из кармана последний патрон для обреза. Затем забрал обрез у Дейла и зарядил его.

– Пошли, – скомандовал он. – Выбирайтесь отсюда. Я вас прикрою.

Дейл полувывел-полувынес брата на лестничную площадку. Руна здесь не было. Край площадки превратился в стену пламени, в которое сверху один за другим падали мешки со студнем и пучки паутины.

Дейл и Харлен побрели к лестнице, волоча между собою Лоренса.

Бельэтаж библиотеки и лестница под ними провалились вниз, где метались тридцатифутовые языки пламени. Похоже было, что вся лестница ухнула в подвал. Кирпичи раскалились до такой степени, что казались прозрачными и белыми.

– Наверх, – скомандовал Дейл.

Майк выскочил следом за ними из классной комнаты и присоединился к ним, когда ребята стали быстро подниматься по лестнице. Сначала на лестничную площадку, затем на третий этаж, который был закрыт уже в течение многих лет.

Из «пустых» комнат для старших классов, погруженных в мрак и паутину многие десятилетия, слышалось шипение и вопли. Мальчики не стали задерживаться, чтобы выяснить, в чем там дело.

– Дальше. – На этот раз говорил Майк, указывая в направлении узкой лестницы, ведущей в башню.

Доски под ногами дымились и частью уже обуглились, когда они стали взбираться наверх. Вдруг до ушей Дейла донесся страшный грохот, который, видимо, означал, что центральная лестница обвалилась в преисподнюю, которой стал первый этаж.

Они шли по узким мосткам, обегавшим башню с внутренней стороны. Доски под ногами были насквозь прогнившими и чрезвычайно узкими. Один раз Дейл заглянул сквозь щели в них и увидел языки пламени, плясавшие в пятидесяти футах внизу и тем не менее обжигавшие. Больше он старался вниз не смотреть.

Вместо этого он уставился на предмет, свисавший из центра башни прямо перед ним, весь опутанный паутиной.