Лето пахнет солью (сборник)

И я вырвала свою руку из руки Максима и побежала вперед. Он бросился за мной, крикнув:

– Эй, Динка, ты куда?!

А мне надо было к морю.

Потому что эти два дня моря я будто бы не замечала. Сначала меня похитил Марк, потом появился Максим, и море осталось на втором плане, почти незамеченным.

Я подбежала к морю, скинула у берега вещи и прыгнула в воду. Нырнула и поплыла у дна, будто заново здороваясь с морем. Прости меня, море. Прости, что искала людей и почти не замечала тебя. И – спасибо за подарки. Ведь и Марк, и Максим – это все ты, ты…

Морская прохлада смыла все мои тревоги. Вынырнув, я увидела рядом с собой Максима.

– Ненормальная, – возмутился он.

– Надо было освежиться, – отфыркиваясь, сказала я. – Я сегодня умыться забыла.

– Ты еще зубы почисть, – засмеялся Максим.

– Не-е-е, – протянула я, и мы поплыли к берегу – встречать у моря две наши семьи.

Первыми неслись рыжие, уже успевшие напялить на себя спасательные круги.

– С дороги! – кричали они хором. – Я кому сказал!!!

Максим развел руками:

– Стерео…

Я толкнула его в бок:

– Скажешь тоже!

Максим отшатнулся и засмеялся:

– Ай, не щекотись!

– Так ты боишься щекотки! – обрадовалась я и принялась щекотать ему ребра.

Максим снова забежал в воду, ища в море спасения. И море сегодня было добрым. Я села у воды так, чтобы легкие волны дотягивались до моих пяток, и смотрела на Максима, как он хочет вернуться ко мне из воды и боится этого.

Рядом со мной присел Марк. Я проверила, не боится ли Марк щекотки. Он оказался бесстрашным.

– Неинтересно с вами, – пошутила я.

А Марк сказал:

– Нет, Динка, с нами интересно.

И это была правда.

В этот день произошло еще столько всего – и обед в продуваемой морским ветром кафешке, и вечернее море… Но больше всего в тот день мне запомнился чердак.

Когда мы вернулись с моря, было уже совсем темно. По привычке я взглянула на дом, где жили поляки. Они сидели под освещенным навесом, как всегда пили вино и разглядывали карту. Кажется, они ни разу не были на море за все время приезда. А теперь разглядывали карту. Значит, время уезжать. Рано или поздно для всех настает такое время…

А мы полезли наверх. На чердаке были расстелены матрасы, приготовлено постельное белье. Мы взглянули на это, и спать сразу расхотелось. Уснули только Рыжие – сразу, хором. А мы…

Марк зажег свечи.

– Не бойтесь, я тут ничего не сожгу, я часто так делаю. Они защитные.

Потом Марк засуетился и притащил снизу громадный термос.

– Там какао, – сказал он. – Я маму попросил, она сделала. Без пенок, не бойтесь…

Сегодня Марк был главным, и он то и дело боялся, что мы чего-то испугаемся. А потом он еще раз сбегал вниз и притащил пакет.

И хитро спросил у меня:

– Как, Динка, думаешь, что в пакете?

– Рапаны? – наугад ответила я.

– Сама ты рапана! – засмеялся Марк.

– Плюшки там, в пакете, – сказал Максим. – С корицей.

Марк посмотрел на него, закусив нижнюю губу, и спросил удивленно:

– А ты откуда знаешь?

Максим приподнял брови и произнес:

– А что тут думать? Малыш на месте, Карлсон, – тут Максим показал на Марка, – на месте… А я, судя по всему, фрекен Бок.

Максим был таким славным, что я не удержалась, стиснула его в каком-то неласковом объятии и потрепала волосы.

– Вжжжжж…. – зажужжал новоиспеченный Карлсон и забегал по чердаку.

Потом мы сели поближе к выходу, чтобы смотреть на звезды. Родители подтащили матрасы, и мы пили какао с плюшками.

Папа сказал с сомнением:

– Вы, молодежь, сильно шоколадом-то не увлекались бы…

– А что такого? – возмутилась я.

– Да ничего, – сказал папа и снова принялся спорить с папой Максима.

Мамы говорили о своей детской литературе, и детская литература казалась мне нескончаемой.

А мы сидели молча. Я придвинулась к краю и свесила ноги. Максим приобнял меня, и я положила голову ему на плечо. Марк посмотрел на нас и улегся мне на колени. Наверное, это было неповторимо.

А когда пришло время спать, начался кошмар. Я поняла, почему папа говорил, чтобы мы не увлекались шоколадом. Знать, что Максим здесь, рядом, и спокойно засыпать – попросту невозможно. Марк, который тоже решил ночевать на чердаке, уснул сразу же. А я ворочалась, думала, спит ли Максим и что если подойти к нему и просто погладить по голове… Или уткнуться ему в спину носом – он ведь будет спать, не заметит… И мне стало грустно. Вроде бы не должно быть грустно, ничего плохого не происходит, почему же мне тогда хочется плакать? И я непременно заплачу, если не сделаю хоть что-нибудь.

Я приподнялась с матраса и увидела, что Максим тоже не спит и смотрит на меня. Точно как я тогда, на пляже, смотрела на него…

Мы поднялись и сели у двери, ведущей с чердака. Было слышно, как поют цикады, как сопят Рыжие, как ходят по балкам кони. Максим обнял меня, и мы укутались в плед. А потом смотрели в ночь – до самого утра.

И мне стало ясно, что это будет не вечно, что море – только до поезда, а потом придется уезжать. Может, мы когда-то еще увидимся. Но если быть честной, то вряд ли… Вот было бы здорово, если бы мы действительно могли попадать сюда, на чердак, в любое время…