Лето пахнет солью (сборник)

Вот и я засмотрелся на Вику, как она ругается на меня. Как повторяет, что я ее достал, чтобы я валил, чтобы пятки мои сверкали (вот, она уже хочет видеть, как сверкают мои пятки!), и что еще ни разу, ни разу ей не приходилось видеть и слышать такого дебила, а уж разговаривать с таким как я – тем более.

Ее слова музыкой лились мне в сердце, я в восторге даже заоглядывался по сторонам и увидел, что родители куда-то подевались. Они, конечно, нетерпеливые, но могли бы и подождать сына часок-другой.

Я запереживал, перебил Вику и заорал:

– В какой стороне море?!!

Вика удивленно показала рукой в сторону, и я помчался туда, на ходу прокричав:

– Еще увидимся! – и бежал, все оглядываясь на Вику, а она опускала руку медленно-медленно, как при повторе в синхронном плавании.

Тут, конечно, можно сказать, что нашел я родителей только через год, питался дарами моря и туристов, одичал, загорел, научился переплывать море туда и обратно, но на самом деле я натолкнулся на родителей после первого же поворота.

Мама рассматривала таблички с надписями «Сдаются комнаты» и «Жилье».

Я спросил у мамы:

– Как ты думаешь, где лучше – там, где комнаты сами сдаются или где находится простое человеческое жилье?

А мама ответила:

– Я думаю, далеко это от моря или нет.

Папа задумчиво произнес:

– Не знаю, как там с морем, но от автобусной станции точно недалеко.

Тут мама заупрямилась: мол, она не может загорать и купаться на автобусной станции. Папа возразил на это, что все нормальные люди загорают и купаются, а наша мама, видите ли, не может. Я думал, мама ответит остроумно, но мама только надулась:

– Да, не могу.

Я сказал:

– И я не могу, – не потому, что не мог, а потому что хотелось поддержать маму.

Мы поплелись с нашими сумками дальше, и к нам всё подбегали какие-то люди с предложениями: сдать нам комнату, сдать нам коттедж, сдать нам весь город, донести нам вещи, довезти нам вещи, накормить нас или чтобы мы их накормили. Папа на все это отвечал:

– Мы бедные, – и от нас отставали.

Хорошая фраза, только маму она смущала, и мама каждый раз краснела. Наверное, она не считала себя бедной и согласилась бы на всё сразу. Но людям-то казалось, что мама краснеет, потому что бедная и чтобы нам чего-нибудь подали.

Наконец папа решительно открыл калитку с надписью «Жилье». На нас тут же залаяла собака, к нам потянулись коты и котята, и мы еле протиснулись дальше.

– Зверинец какой-то… – настороженно сказала мама.

Тут появилась старушка, которая вытерла руки об юбку и еще раз предложила то, что и так было написано на табличке.

Папа поинтересовался:

– Телевизор есть?

– Телевизора нет, – замотала головой старушка.

– А Интернет? – спросил папа.

– И Интернета нет.

– А джакузи? – продолжал допрашивать папа.

– Не водятся, – заверила старушка.

– А что есть? – спросил папа.

Старушка пожала плечами:

– Комната… Три кровати… Душ с горячей водой на улице, кухня…

– Райские условия! – решил папа. – Заселяемся.

Нас с мамой он даже не спросил, хотя мы, в общем-то, и не противились. Мне было вообще все равно, потому что я думал то о Кате, то о Вике, то объединял их в моих мыслях, и они становились одним полноценным человеком.

Но папе было точно не до моих мыслей, он приказал нам с мамой срочно надевать плавки и купальники. Я так торопился, что переодевался дольше всех – ведь известно, что спешка к хорошему не приводит. Да и на море мы попали не сразу, потому что перед морем оказался большой рынок и мама бегала от лотка к лотку, выкрикивая: «Сувениры!» Она бы оттуда не ушла, если бы мы что-нибудь не купили. Поэтому я выбрал себе футболку с надписью «Мамина дочка», папа купил бейсболку, а мама – бесполезный кусок ткани, которым она пообещала обматываться. Чтобы мы не приставали к ней, она обмоталась этой тканью сразу же и выглядела, как ходячая плащ-палатка.

И только после всего этого папа сказал:

– А вот, сын мой, и море.

До этого я моря никогда не видел, и оно, конечно, сразу напомнило мне то ли Вику, то ли Катю. Красивая штука это море. Папа сразу понесся вперед, рассекая волны, и улегся на мелководье.

– Иди сюда! – кричал он нам, и мы с мамой не понимали, кому он кричит – мне или маме.

Мы переглянулись, и мама побежала рассекать волны и стала наматывать на мелководье круги, отталкиваясь от дна руками и обплывая папу. Я смотрел на море – туда, подальше, где уже нет бултыхающихся, и думал, какое оно огромное и величественное. А потом огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что люди по сравнению с морем мелкие и низменные. Кроме одного человека, конечно. То есть двоих. А вместе со мной троих. Но папа и мама мои тоже ничего. Папа в это время как раз крикнул маме: «Ешь водоросль, она бесплатная!» – так громко, что на него стал смотреть весь пляж. Но это он от чистоты души, а не как некоторые орут во всю глотку:

– Креветки!!! Покупаем креветки!!! Вкусные свежие креветки!!!

Таких людей, которые так кричат, к морю допускать нельзя. Я посмотрел, кто это так надрывается, и осекся – с ведром, в котором покоились креветки, шагала Вика.

– Креветки!!! – горланила Вика каждому встречному. – Креветки!!!