Лето перемен

Он ругал себя за то, что не удержался и представил, как бы отреагировала Фэнси, вздумай он появиться у нее в доме и накинуться на нее с поцелуями. Он был уверен в ее реакции, и от этого видения его окатило жаром.

– А мне кажется, нам давно пора далеко зайти, – буркнул он. – Это обычное явление среди людей, которые собираются пожениться.

– Это что, предложение? – поразившись, прошептала Грейси.

Вид у него был не менее изумленный и ошарашенный, чем у нее, но ответить он не успел. Со второго этажа по лестнице скатились Омар и Оскар, огласив кухню дикими криками, как ковбои на старте родео.

– Пока, пап! – хором выкрикнули они и, схватив приготовленные Грейси сумки, опрометью ринулись к выходу.

– Чур я на переднем сиденье!

– Сегодня моя очередь!

– Нет, моя!

Они отпихивали друг друга на ходу, дубасили сумками, и каждый старался добраться до двери первым, чтобы занять заветное место.

– Хоть бы она не положила сегодня грейпфруты, – выпалил Омар, с налету шмякнув сумкой с ленчем по двери.

– Или йогурт.

– Ф-фу, гадость!

– Пап, это Фэнси звонила. Сказала, что мы можем приехать в любое время и забрать Горлана.

Фэнси. Звонит, пристает, давит. У Джима в глазах пошли красные круги. Алые язычки пламени вдруг вспыхнули по всей кухне.

К счастью, Омар с Оскаром уже мчались по дорожке к машине, иначе он схватил бы обоих за шкирку и всыпал бы им по первое число.

Грейси, уже стоя на пороге, обернулась и окликнула Джима:

– Обещай, что сегодня же поедешь к Фэнси и обо всем договоришься.

– Может, ближе к вечеру съездим вместе? – неуверенно предложил он.

– По-моему, о продаже фермы вам нужно поговорить наедине.

Джим тоскливым взглядом впился в хорошенькое, невинное личико Грейси. Второй такой простушки, наверное, на всем свете не сыскать. Интересно, стала бы она так настаивать на его встрече с Фэнси – наедине, – если бы догадывалась, что от одной этой мысли у него учащается дыхание, а внутри все обжигает огнем?

Поколебавшись, Джим мрачно кивнул. Безмолвное обещание показалось ему решением его судьбы. Как приговоренный к смерти, он поплелся на веранду, загроможденную велосипедами, бейсбольными битами и мячами. Он проводил Грейси глазами до ее машины, миниатюрной и практичной японской модели, где она разняла мальчишек, так и не договорившихся насчет переднего места, потом проверила на них ремни безопасности и наконец медленно тронулась по песчаной дорожке к выезду. Омар о чем-то без умолку трещал ей с заднего сиденья.

Дети ее обожают – даже несмотря на то, что она заставляет их есть на ленч яблоки, грейпфруты и йогурт.

А ты? Что чувствуешь ты? Вопрос Фэнси не давал ему покоя.

Не то, что хотелось бы. Точнее – эту чертову вину. А все потому, что слишком хорошо помнит, как горевали его осиротевшие дети, насколько невыносимыми они были до того, как он начал встречаться с Грейси. И чувство вины становилось еще сильнее, потому что одно только воспоминание о Фэнси в облегающем черном платье вызывало спазм в низу живота и выкручивало все внутренности.

Масса неотложных дел требовала внимания Джима. Нужно проверить резервуары с водой, чтобы не перегорели насосы. Дойным коровам необходимо очень много пить: без воды уже через сутки они начнут болеть. Стадо у него огромное – а значит, придется объехать множество пастбищ и проверить множество резервуаров. Нужно заскочить в офис, справиться, как там дела у Сади и Марны, его секретарши и бухгалтера. В десять придет его агроном. Чуть позже у него назначена встреча с двумя всемирно известными ветеринарами, которые занимались в основном тем, что колесили по всему свету и осматривали новорожденных телят. У него была парочка больных телят, и он очень за них тревожился. И, наконец, его помощник Табби давно напоминал ему, что пора приступать к прививкам.

Но вместо того, чтобы сосредоточиться на делах и забыть о Фэнси, Джим обвел взглядом бездонное и безоблачное синее небо, лениво опустился на ступеньки веранды и погрузился в думы о Фэнси, – а делать ему этого явно не следовало.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В старших классах Фэнси Харт была настоящей занозой, сплошной головной болью. Во всяком случае, для Джима.

Другие девчонки бегали за ним, а Фэнси неустанно колола ему в глаза его недостатками. И все же этой тощей зубрилке в нелепых платьях и с длинными рыжими косами, с которой у Джима не было ничего общего, удалось в конце концов проникнуть к нему в душу, как не удавалось никакой другой девчонке. Пусть она и вела себя надменно и холодно, словно лучше ее в целом свете не найти, он уловил в ней уязвимую струнку гордого одиночества – и навсегда отдал ей сердце. Она только и делала, что насмехалась над ним, но он не обращал внимания на ее оскорбления и относился к ней по-рыцарски, защищая от других ребят… когда усмирял свой вспыльчивый нрав.