Лето с Гомером

Гомер не ходит вокруг да около, не утруждает себя вступлением. Читателя сразу же бросают — нет, все-таки не со стен Трои, но прямо в гущу десятого года этой войны. Открывая Гомера, словно получаешь оплеуху бурь и сражений. Мы участвуем в собрании греков, держащих совет, хотя при этом не знаем причин их разногласий. Гомер в литературе — как ахейцы на войне: он режет по живому. Сюжет «Илиады» — история Ахиллеса, его гнева и вызванных этим гневом бедствий.

Нам об этом сообщают уже в первых стихах:

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам.

(«Илиада», I, 1–5)

Чтобы узнать причины войны, надо потерпеть еще несколько песней или посмотреть в другом месте, обратиться к другой литературе. Нет никакого сомнения в том, что греки VIII века до нашей эры, слушая, как аэд приступает к этой поэме, уже знали обо всех разногласиях, возникших четыре века назад между троянцами и ахейцами.

Но мы, сегодняшние читатели, что́ знаем мы? Прошло двадцать веков, а старый антагонизм между народами Приама и Агамемнона не стал для нас чем-то широко известным! Позднее, в поэме, Ахиллес скажет:

За что же воюют троян аргивяне?
Рати зачем собирал и за что их привел на Приама
Сам Агамемнон? не ради ль одной лепокудрой Елены?

(«Илиада», IX, 337–339)

Затем, дав это краткое пояснение, он удалится к себе в шатер, оставив товарищей погибать под натиском троянцев. И это все, что Гомер сообщает нам об истоках конфликта.

Чтобы понять причины войны, нужно углубиться в историю происхождения Елены. Во всем виноваты боги. Богиня Фетида, следуя воле Зевса, выходит замуж за простого смертного — Пелея — на горе Пелион.

На свадьбу является Эрида, злая богиня, любительница раздора. Она предлагает молодому траянскому пастуху Парису назвать самую красивую богиню. Он должен выбрать между Афиной, богиней победы, Герой, воплощением суверенности, и Афродитой, царицей сладострастия. Юноша выбирает Афродиту, как сделало бы большинство мужчин. В награду за свой выбор он получает Елену, самую прекрасную из всех смертных, которая, однако, была уже обещана Менелаю, царю Лакедемона и брату Агамемнона. Тут-то и объявляется война.

Для древнего грека красота тела — это как бодлеровский «высочайший дар»[12], проявление превосходства, выражение ума. Но красота может оказаться фатальной, и красота Елены, дочери Зевса и Леды, тоже отравлена. Ахейцы не могут примириться с тем, что супруга одного из их царей похищена троянцем. Елена становится той искрой, из которой возгорится пламя.

Детали этой истории можно найти в более поздних греческих и латинских источниках. Их подробно изучил для нашего удобства Жан-Пьер Вернан.

Прелюдии и увертюры

Первые песни «Илиады» — это экспозиция, по примеру экспозиции в сонате. Над человеческой равниной сгущаются тучи. Уже девять лет ахейцы (Гомер так называет греков) стоят на троянском берегу у города царя Приама. Солдаты истощены. Единство ахейцев поддерживается авторитетом Агамемнона. Но оно тоже на исходе, потому что желание покончить со всем этим сильнее боевого духа.

Время обнажает нервы солдат. Агамемнон совершает ошибку: он похищает у Ахиллеса молодую наложницу Брисеиду, являющуюся частью его военной добычи. Что же он натворил, этот многоопытный предводитель! Прекрасный белокурый герой, властелин мирмидонян, Ахиллес «быстроногий», Ахиллес «питомец Зевса» — лучший воин. Униженный и оскорбленный, он удаляется к себе в шатер, чтобы переварить злобу. Он откажется принимать участие в битве. Это будет первым проявлением Ахиллесова гнева: обида за попранную честь.

Позднее он вновь возьмется за оружие, чтобы отомстить за своего друга Патрокла, убитого в сражении. И тогда его гнев превратится в неутолимую, титаническую ярость. Но — терпение, мы еще не в пылу сражений.

Гомер описывает силы греков. Это долгий рассказ о составляющих эту военную коалицию народах. Перед нами открывается немыслимая география дальних островов и морей, где царствуют неведомые цари и позабытые владыки. Кто помнит о простых людях? Существовали ли они на самом деле? Такое вот удивительное перечисление вырастает перед нами в поэме: