Лето с капитаном Грантом

В общем, сердце, как известно, не камень. И наконец однажды, когда ей почему-то взгрустнулось, она написала письмо: здравствуйте, мол, милый и чудной Миша, это вам пишет Женя Смородинская… Дальше она сочинила несколько фраз про его письма, про его горку и про его липы. И в конце говорила, что летом приедет работать в «Маяк». Июнь, июль, август — времени много. И «время покажет»…

Бородач, получив драгоценное письмо, вовсе не почувствовал его туманности и расплывчатости, а возликовал всей душой.

Ликование, как и печаль, выражалось у него всегда в одной и той же форме. Он схватился работать за двадцатерых. Начальство уже подумывало, не пора ли его из простых инженеров перевести в какие-нибудь там поглавней.

Но тут подоспела лагерная пора. И пришлось подписать ему заявление о том, что «прошу предоставить мне отпуск без сохранения содержания на июнь, июль и август».

— Хотел вас уволить, Зотов, — сказал начальник. — Так ведь не работают, согласитесь!

Бородатый человек смотрел на начальство синими глазами и думал, как через неделю в «Маяк» приедет Женька.

Он отправился в лагерь раньше всех, раньше даже Олега Семеновича. Дел всегда после зимы бывает много — мыть, подкрашивать, кое-где заменить подгнившие столбы забора.

Это все, естественно, не входит в обязанности руководителя кружка «Умелые руки». Да он на такие мелочи не обращал внимания.

Вы уже, наверное, догадались — по тому, как старательно я пишу это ожидание, — уже догадались, что Женька не приехала.

Практику она решила проходить в лагеречке недалеко от Чашкина. А на июль родители достали ей путевку в Болгарию. Есть на свете такой отличнейший курорт, называется «Златы пясцы», то есть «Золотые пески».

— Ну а чего я Мишке-то скажу? — спросила Люся.

Женька беспечно улыбнулась:

— Ладно тебе. Он уж и забыл все на свете.

Но это не он забыл, это она все на свете забыла в ожидании чудных золотых песков, на которые накатывается Черное море.

Еще несколько дней Михаил Сергеевич ждал. Ждал, мрачнея с каждым часом. Потом он пришел к начальнику и сказал:

— Я вот чего решил, Олег Семенович. Москва-река у нас далеко, а купаться ребятам надо. Так я думаю вырыть бассейн.

— Бассейн?..

Чтобы вырыть такую махину, нужны экскаваторы и разные там землечерпалки, нужен хороший отряд народу. Начальник это отлично знал. Но знал он и всю историю с Женькой. И знал, что за человек этот Миша Зотов.

Стараясь оставаться серьезным, начальник сказал:

— Ну… копай.

— Тогда в Москву на денек отпустите. Надо лопату приличную купить.

— В таком случае покупай уж две.

— Почему две?

— Одной лопатой не выроешь, Миша. Износится.

Бородатый человек подумал, нахмурился и спокойно ответил:

— Хорошо, куплю две.

Если строить настоящий бассейн — десять на двадцать пять метров и на два в глубину, — это, конечно, невообразимый объем работы.

К счастью, в «Маяке» просто не нашлось места, чтобы копать такую громадину. Все же за домиком пятого отряда бородатому отвели пространство: рой!

Михаил Сергеевич разметил колышками углы. В длину метров пять, в ширину метра три.

Легко можно было бы представить себе его угрюмо-усталую физиономию, когда он отбрасывает рыжий скрипучий суглинок, лопату за лопатой…

На самом деле лицо его оставалось спокойно, а глаза, как обычно, смотрели с пронзительной, но приветливой синевой. Работа не была для него ни пыткой, ни наказанием, ни даже способом забыться. Работа была нормальным состоянием его тела и души.

На планерках вожатые в меру зубоскалили над происходящим.

— Вы поймите, Олег Семенович, — дружно напирали вожатые, — вам хорошо, а нам ведь надо ребятам объяснять, что это за могила такая.

— Мне тоже нехорошо, — серьезно отвечал начальник, — мне надо вам объяснять…

Михаил Сергеевич только улыбался.

Однако и ему пришлось призадуматься. Прежде он рыл днем, в свободное от кружка и разных столярных работ время. Теперь решил рыть ранним утром, когда все спали.

С этого, собственно, и начинается рассказ: как он взял лопату и пошел к своему бассейну.

За две недели рытья это была уже довольно внушительная яма, действительно напоминающая могилу, в которой решили упрятать мамонта или какую-нибудь столь же масштабную фигуру.

Сейчас Михаил Сергеевич критическим и несколько растерянным взором окинул ее. Что же это, в самом деле, будет? Совершенно ясно, что никакого бассейна не получится — яма мала. Для одного отряда и то мала, для одного звена и то не годится. Да еще дно глинистое… Настоящий лягушатник!

Подумав так, он перешагнул дощатый барьерчик, который был устроен, кстати, именно для того, чтобы в яму не залетали по ночам лягушки, спрыгнул вниз и упорно стал углублять свое «сооружение».

Он копал и думал.

Любая его работа всегда имела какую-то пользу. Вот хоть эти липки или снежная гора. Да и многое-многое другое, что он успел сделать за свою жизнь. Теперь, может быть, впервые, он копал зря, для собственного удовольствия и успокоения… А хоть бы так, ну и что?.. Однако это «ну и что» ему не нравилось.