Лето Святого Мартина

— Это правда, — пожав плечами, ответил Арсенио. — Всякий, кто добровольно находится на службе у Кондильяков, — и он инстинктивно понизил голос, опасаясь, как бы капитан или маркиза не подслушали его,

— отлучен от церкви.

— Клянусь святым причастием! — изумился лжепьемонтец. — Я сам христианин, Арсенио, а жил, не зная о таких вещах.

— Это незнание могло служить тебе оправданием. Но теперь, когда ты знаешь… — Арсенио опять пожал плечами.

— Теперь, когда я знаю, лучше мне поискать другое занятие и позаботиться о своей душе.

— Увы! — вздохнул Арсенио. — Его не так-то легко найти.

Гарнаш посмотрел на него. Сейчас он больше, чем когда-либо, верил в свою удачу. Он украдкой осмотрелся, затем опять сел и приблизил свои губы к уху Арсенио.

— Здесь платят по-нищенски, и тем не менее, чтобы хранить верность хозяевам Кондильяка, я отказался от целого состояния, предложенного мне. Но то, что ты мне сказал, меняет дело. Клянусь святым причастием! Да.

— Состояние? — недоверчиво усмехнулся Арсенио.

— Да, состояние — по меньшей мере пятьдесят пистолей. Для таких бедолаг, как мы, это состояние.

Арсенио присвистнул.

— Ну-ка, рассказывай, — только и сказал он.

Гарнаш поднялся с видом человека, собирающегося уйти.

— Я должен подумать, — ответил он и сделал движение, чтобы уйти, но рука собеседника мертвой хваткой вцепилась в его локоть.

— О чем тут думать, дурачина? — произнес тот. — Рассказывай о том, что тебе предложили. Совесть сейчас укоряет меня. Если ты отказался от пятидесяти пистолей, почему бы мне не извлечь пользу из твоей глупости?

— В этом нет необходимости. Для дела, о котором шла речь, потребуются двое, и каждому обещано по пятьдесят пистолей. Если я решусь на это дело, то буду говорить о тебе, как о помощнике.

Он кивнул Арсенио и, стряхнув его руку со своего плеча, пошел. Но Арсенио бросился за ним и, опять схватив за руку, остановил его.

— Идиот! — воскликнул он. — Ты, надеюсь, не откажешься от этого состояния?

— Потребуется предательство, — прошептал Гарнаш.

— Это плохо, — согласился итальянец, и его лицо вытянулось. Но, вспомнив о пистолях, он воспрянул духом.

— Это касается тех, кто в Кондильяке? — спросил он.

Гарнаш кивнул.

— И они заплатят — эти люди, ищущие наших услуг, — заплатят пятьдесят пистолей?

— Пока им нужны мои услуги. Если я скажу о тебе, может быть, им понадобятся и твои тоже.

— Скажи им, земляк. Ты скажешь им, не так ли? Мы товарищи, мы друзья, мы в чужой стране! Я все сделаю для тебя, Баттиста. Верь, я умру за тебя, если будет надо. Клянусь Бахусом! Я умру! Когда я кого-то люблю, я все для него сделаю.

Гарнаш похлопал его по плечу.

— Ты славный малый, Арсенио.

— Ты замолвишь слово обо мне?

— Но ты же даже не знаешь, о чем идет речь, — сказал Гарнаш, — вдруг ты откажешься, когда тебе в самом деле предложат?

— Отказаться от пятидесяти пистолей? Будь мои привычки таковы, я век был бы нищим. Каким бы ни было это дело, совесть терзает меня за службу Кондильякам. Скажи мне, как заработать пятьдесят пистолей, и можешь во всем полагаться на меня.

Гарнаш был удовлетворен. Но в этот день он больше ничего не сказал Арсенио, а лишь заверил его, что замолвит о нем слово и даст ему знать о решении завтра. На другой день они вернулись к обсуждению этой темы, но Гарнаш никогда не проговорился бы, что это дело связано с мадемуазель. Вместо этого он сделал вид, что некто в Гренобле нуждается в двух таких парнях, как они.

— Мне это твердо сказали, — с загадочным видом произнес он, — но не спрашивай кто.

— Но как, черт побери, мы доберемся до Гренобля? Капитан ни за что не позволит нам отлучиться, — с тоской протянул Арсенио.

— В ночь, когда ты на страже, Арсенио, мы уйдем, не спрашивая разрешения капитана. Ты откроешь заднюю дверь, когда я спущусь к тебе во двор?

— Но что делать с тем малым? — и он ткнул пальцем в сторону башни, где мадемуазель содержалась пленницей и где по ночам Баттиста был заперт вместе с ней. Для большей безопасности у наружной двери всегда стоял часовой. Дверь и часовой были теми препятствиями, которые Гарнаш не смог бы преодолеть без посторонней помощи. Вот почему он вынужден был обратиться к Арсенио.

— Ты им займешься, Арсенио, — сказал он.

— Так? — холодно спросил тот и выразительно провел ребром ладони поперек глотки.

Гарнаш отрицательно покачал головой.

— Нет, — ответил он, — не обязательно. Хватит удара по голове. Но помалкивай. Ключ от башни ты найдешь у него на поясе. Когда оглушишь его, достань ключ и отопри дверь, затем свистни мне. Все прочее не составит труда.

— Ты уверен, что ключ у него?

— Мадам сама говорила об этом. Им пришлось, на всякий случай, оставить ему ключ после попытки мадемуазель убежать через окно, — при этом он не сказал, что, только полностью доверяя самому Баттисте, они оставили, хотя и неохотно, ключ часовому.