Лето Святого Мартина. Шкура льва.

Леди Мэри напряглась и извиняюще улыбнулась своим спутникам.

— Не обращайте внимания на этого ребенка, прошу вас, — проговорила она. — Она еще слишком наивна.

— Куда уж больше, черт побери! — рассмеялся стареющий щеголь, имевший репутацию шутника-циника.

— Целомудрие — редкое качество, — вызывающе сухо отозвался мистер Кэрилл, — и, подобно милосердию, оно почти не известно в этом Вавилоне[62].

Одна леди Мэри уловила необычность тона говорившего, поскольку внимание остальных было приковано к Ротерби, прощавшегося в этот момент с матерью.

— Сегодня они не обмолвились ни словом, — вскричал мистер Краск. — Она не удостоила его даже взглядом. — Он разразился балладой о короле Фрэнсисе[63], и, крайне довольный подходящей цитатой весело рассмеялся: — «Souvent femme varie, bien fou est qui s'y fuie»[64]

Мистер Кэрилл опустил монокль.

— Я слышал, что прежде чем стать плагиатором, вы были лакеем. Но это явная ложь. Ваш голос совершенно ясно выдает бывшего носильщика.

— Сэр… сэр, — забормотал рифмоплет, покрасневший от унижения и ярости. — Разве… разве это слыхано — между джентльменами?

— Между джентльменами это действительно неслыханно, — согласился мистер Кэрилл.

Мистер Краск, сдерживаясь, чопорно поклонился.

— Я слишком уважаю себя… — начал он.

— Без сомнения, здесь вы в единственном числе, — оборвал его мистер Кэрилл и отвернулся.

Мистер Краск, с трудом сохраняя контроль над собой, опять поклонился:

— Я знаю, я не сомневаюсь — если бы не леди Мэри Деллер… Вы еще ответите за эти слова, вы еще услышите обо мне, сэр. Вы еще услышите.

Он поклонился в третий раз — на этот раз всей компании — и зашагал прочь с видом оскорбленного достоинства.

— Мистер Краск пригвоздит вас к позорному столбу в своем пасквиле, — рассмеялся Коллис, — и отхлещет самым подлым образом.

— Вы жестоко обошлись с ним, сэр, — укорила мистера Кэрилла леди Мэри. — Бедный мистер Краск! Назвать его плагиатором. Что может быть хуже!

— Истина, мадам, всегда жестока!

— Бедный мистер Краск! — вновь вздохнула леди Мэри.

— Действительно, бедный, но не в том смысле, что он заслуживает жалости. Несчастный мошенник, своими гнусными замечаниями осмеливающийся запятнать честь дамы, — вот кто он!

Брови Мэри Деллер поползли вверх.

— Вы на удивление строги, сэр, — произнесла она. — И, как мне думается, весьма неосмотрительно защищаете с такой горячностью репутацию особы, которая сама мало заботится о ней.

Мистер Кэрилл почтительно улыбнулся, пытаясь скрывать поднимавшееся в нем раздражение, и его серо-зеленые глаза изучающе остановились на лице светской красавицы.

Он видел перед собой самовлюбленную эгоистичную женщину.

Дерзкий ответ, способный привести к ссоре, едва не сорвался с его губ, но он вовремя осекся, внезапно увидев иной, более тонкий, способ отмщения.

— Леди Мэри, — вскричал мистер Кэрилл, — я жестоко ошибся бы в вас, если бы счел, что вы цените мнение толпы, — и он сделал жест в сторону слоняющихся по парку бездельников.

Мэри Деллер озадаченно нахмурилась. Мистер Кэрилл правильно истолковал ее взгляд и продолжал:

— Вы неподражаемы во всех отношениях. Пусть малодушные следуют общепринятым суждениям, словно овцы за бараном — у вас всегда есть своя точка зрения, и вы твердо придерживаетесь ее.

Леди Мэри открыла было рот, собираясь ответить, но не нашла слов, заинтригованная столь неожиданной и сладкой лестью. Ей часто приходилось слышать, как восхваляют ее красоту, но лишь этот человек мог так тонко воздать должное ее не столь очевидным умственным способностям.

Мистер Кэрилл наклонился к ней.

— Какая прекрасная возможность, — прошептал он, — подчеркнуть независимость суждений и пренебрежение к стадному инстинкту.

— И как, собственно? — хлопая глазами, спросила леди Мэри.

— Репутация вон той молодой леди стала притчей во языцех. Готов поклясться, что ни одна женщина здесь не отважится заговорить с ней. Но представьте себе, какой триумф ожидает ту, что осмелится! — Он вздохнул. — Эх-хе! Я бы многое отдал; лишь бы на мгновение оказаться женщиной и показать свое превосходство над всеми этими размалеванными куклами, которым не хватает ни смелости, ни ума.

Леди Мэри поднялась, легкий румянец играл на ее щеках, глаза блестели.

— Сделайте же это вместо меня и насладитесь сполна триумфом, — с радостью в голосе воскликнул мистер Кэрилл.

— Почему бы и нет, сэр? — воодушевленно спросила она.

— В самом деле, почему нет, когда вы — это вы? — отозвался он. — Я хотел бы верить в вас и, однако же, боюсь верить.

— Чего же вы боитесь? — нахмурилась светская красавица, полностью войдя в приготовленную для нее роль.

— Увы! Я недостойный снисхождения маловер, сохраняющий кощунственные сомнения.

— Вы с таким изяществом признаете свои недостатки, — с улыбкой проговорила она, — что вас трудно не извинить. И сейчас вы убедитесь, что извинения окажутся отнюдь не лишними. Идемте, девочки, — велела леди Мэри своим кузинам, за чью наивность совсем недавно испытывала неловкость.

— Вашу руку, Гарри, — велела она своему шурину.