Лето Святого Мартина. Шкура льва.

После этих слов сенешал нервно кашлянул и, пробормотав, что становится поздно и ему пора ехать домой, собрался встать. Но взгляд маркизы заставил его остаться в кресле. В ее намерения не входило отпускать его прямо сейчас. Присутствие де Трессана могло впоследствии оказаться для нее полезным, и она намеревалась втягивать его в свои планы до тех пор, пока он не окажется их соучастником. Для этого ей не требовалось много усилий: пары слов и нежного взгляда было достаточно, чтобы погасить в его душе всякое сопротивление.

Но с капитаном ее уловки не проходили. Он не питал надежд сделать ее своей женой, поскольку не был человеком больших амбиций. С другой стороны, он мог под покровительством самого сенешала взяться за эту грязную работу, но не знал, насколько тот может быть ему полезен, если дело впоследствии примет дурной оборот и надо будет спасаться от виселицы.

Однако об этих своих соображениях Фортунио решил умолчать. В делах такого рода, как он знал по опыту, чем больше препятствий выдвигалось в начале, тем большая выгода приобреталась в конце, и если он позволит им убедить себя рискнуть своей шеей, то лишь за хорошую плату.

— Месье Фортунио, — мягко проговорила маркиза, — не обращайте внимания на слова месье Мариуса. Слушайте меня. Маркиз де Кондильяк, как вам известно, находится в Ла-Рошете. Оказалось, что он дурно относится к нам — не будем уточнять почему. Нам нужен друг, чтобы убрать его с нашей дороги. Будете ли вы таким другом?

— Вы можете заметить, — усмехнулся Мариус, — как велика разница между предложением маркизы и моим честным вопросом: за какую сумму вы возьметесь перерезать глотку моему брату?

— Я не вижу никакой разницы, если вы это имеете в виду, — вскинув голову, резко ответил Фортунио, и от нанесенного оскорбления его глаза потемнели, ибо никто так не возмущается предложением совершить злодеяние, как самый отъявленный злодей.

— И я, — закончил он, — повторяю вам, мадам, мой ответ: я не убийца.

Она подавила свой гнев, вызванный издевкой Мариуса, и ее белые руки сделали чуть испуганный, но выразительный жест.

— Но мы не просим вас быть убийцей.

— Тогда я, видимо, ослышался, — все так же дерзко ответил он.

— Вы услышали верно, но поняли неправильно. Эти вещи можно делать по-другому. Если бы требовалось всего лишь перерезать глотку, разве мы послали бы за вами? В гарнизоне полно тех, кто годится для этого.

— Тогда что же вам нужно? — спросил он.

— Нам нужно, чтобы дело было исполнено пристойно. Маркиз остановился в гостинице «Черный Кабан», в Ла-Рошете. Вы легко найдете его и еще легче спровоцируете, если нанесете ему оскорбление.

— Превосходно, — вполголоса пробормотал Мариус. — Это то, что понравится такому фехтовальщику, как вы, Фортунио.

— Дуэль? — спросил тот, и его дерзость исчезла, уступив место очевидному испугу. Рот его так и остался открытым — дуэль совершенно все меняла. — Но черт возьми! Если он убьет меня? Вы подумали об этом?

— Убьет вас? — вскричала маркиза, и ее удивленные глаза остановились на его лице. — Вы шутите, Фортунио?

— Кроме того, у него лихорадка, — с усмешкой вставил Мариус.

— А! — произнес Фортунио. — У него лихорадка? Это лучше. Но всякое бывает.

— Флоримон всегда был посредственным фехтовальщиком, — задумчиво сказал Мариус, беседуя как будто сам с собой.

Капитан опять повернулся к нему.

— Но, месье Мариус, — проговорил он, — зачем тогда я вам нужен, если вы сами фехтуете не хуже меня, тем более что у него лихорадка?

— Зачем нужны вы? — откликнулся Мариус. — Какое ваше дело? Мы просим лишь назвать цену, которая вас устраивает. Хватит встречных вопросов.

Мариус ловко обращался с рапирами, как сказал Фортунио, но не любил иметь дело с настоящим оружием и сам знал это, поэтому насмешка капитана задела его за живое. Но он напрасно взял с ним такой тон. Вся свирепая гордость южанина мгновенно ожила в этом злодее, и никакие уговоры уже не могли ублажить ее.

— Надо ли повторять вам, что вы ошиблись во мне? — наконец вскипел он и, говоря это, поднялся, показывая, что не намерен более обсуждать сей предмет. — Я не из тех, кому говорят: «Мне надо, чтобы такой-то умер, назови цену, за которую ты его зарежешь».

Маркиза заломила руки, имитируя отчаяние и изливая потоки примиряющих фраз, как льют масло, чтобы успокоить бушующие волны. Сенешал сидел и бесстрастно молчал, напуганный этой странной сценой, в то время как маркиза говорила и говорила, пока, наконец, к Фортунио не вернулась отчасти способность воспринимать ее слова.

Свои рассуждения она завершила предложением суммы в сто пистолей[33]. Капитан облизал губы и пощипал усы. Несмотря на все его хвастливое презрение к наемному убийству, теперь, когда он услышал цену, от его презрительности не осталось и следа.

— Скажите мне еще раз, что и как вы собираетесь делать, — более уступчивым тоном проговорил он.

Когда она закончила, он предложил ей компромисс.

— Если я пойду на это дело, мадам, то не один.

— О, как пожелаете, — произнес Мариус. — Берите с собой кого хотите.