Лето в Андалусии

– Я – другое дело. Я постоянно выхожу на улицу и общаюсь с людьми и бываю в офисе по крайней мере раз, а часто и два в неделю.

– Я всегда общаюсь с людьми. Ты же знаешь, сколько исследований я провожу.

– Видеозвонки – это другое. Я имею в виду, когда ты в последний раз ходил куда-нибудь выпить пинту пива или не спеша перекусить. Или в кино. То, что ты раньше делал постоянно. Папа, ты всегда был таким общительным, встречался с друзьями.

У меня замирает сердце. Я нечаянно ляпнула что-то не то.

– Что ж, таких друзей я больше в своей жизни видеть не хочу. Даже те, кто не повернулся ко мне спиной, притихли, как мыши под веником. Я выживаю и не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне, Лейни. Миссис Маллинс, когда приходит убирать, рассказывает мне о том, что происходит в большом-пребольшом мире.

Это вызывает у меня улыбку. Папина домработница похожа на вихрь и никогда не перестает болтать. Если возникает сплетня, миссис Маллинс узнает всю историю от начала и до конца.

– Тебе нужно что-то, кто-то… чтобы заставить тебя оторваться от стола. Не притворяйся, что ты не понимаешь, о чем я говорю. Бери пальто, и давай сходим куда-нибудь перекусить.

Папа делает глубокий вдох.

– Ты ведь не отстанешь, верно? Хорошо. Дай мне пять минут, чтобы привести себя в порядок. Но ни к чему не прикасайся. Это может казаться беспорядком, но все лежит на определенных местах. А миссис Маллинс тщательно вытирает пыль со всех сторон, так что перестань ко мне придираться.

Когда он выходит из комнаты, в его походке чувствуется некоторая пружинистость, и хотя он этого не признает, мне не пришлось уговаривать его сказать «да». Мы оба знаем, что он готов снова расправить крылья, но проблема в том, что он не знает, как это сделать.

В том, что раньше было столовой, я теперь чувствую себя как в старой библиотеке. Главная стена увешана полками, ломящимися от книг, а с одной стороны комнаты стоят коробки, полные исследовательских документов, относящихся к тем временам, когда бумажный след был очень важен. Но что сейчас нужно папе в его жизни, так это люди, а не коробки, в которые он, вероятно, никогда больше не заглянет.

У меня звякает телефон. Это сообщение от Энта.

Я в деле. Хейли говорит, что это слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить. Вот что значит любовь!

У меня возникает желание победно вскинуть кулак.

Обернувшись, я бросаю взгляд на папин стол и протягиваю руку, чтобы взять фотографию в рамке, которую раньше не замечала. Это семейная фотография папы, мамы и меня, сделанная более двадцати лет назад. Интересно, где он ее нашел, потому что, когда я была здесь в последний раз, ее здесь не было. В то время мне, должно быть, было около четырех или пяти лет. От этой фотографии у меня к горлу подкатывает комок, и я ставлю ее на место. Рядом лежит стопка листов формата А4, и я предполагаю, что это текущая незавершенная работа.

Усаживаясь на папино место, я начинаю читать.

«Во тьму»

Д. И. Чемберлен

Глава первая

Когда все, что у тебя есть, основано на лжи, есть только один путь вперед. Сколотив состояние, Филип Харгривз совершенно изменился и в конце концов продал душу дьяволу. Жадность одного человека, его жажда власти и полное отсутствие совести теперь угрожали ввергнуть мир в действительно очень мрачное место, где не остается места для собственных мыслей…

– Лейни, я уже надеваю ботинки. Ты готова? – окликает папа из коридора.

Прочитав эти слова, я пытаюсь избавиться от ощущения скрутившего желудок холода. Интересно, это просто выдумка или папа продолжает свой крестовый поход? Это и есть настоящая причина, по которой он до сих пор избегает людей? Неужели его одержимость заставить людей открыть глаза начинает высасывать всю радость из его жизни?

– Иду! – отвечаю я.

Когда я прохожу мимо него, его вид с гелем на волосах и запахом лосьона после бритья вызывает у меня улыбку. Так он больше похож на того отца, который был у меня до того, как наша жизнь перевернулась с ног на голову. Того, кто воспринимал солнечный день как подарок и вытаскивал нас на улицу на семейное барбекю. Но сейчас я сомневаюсь, что он вообще замечает, что происходит за окном его кабинета.

– Ты в настроении съесть пиццу? – спрашиваю я.

– Почему бы и нет? У тебя есть что-нибудь на примете?

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами.

– Папа, сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз выходил из дома?

– О, места постоянно появляются и исчезают. Когда-то на Говард-стрит была хорошая пиццерия на дровах.

– И сколько лет назад?

– Не дерзи. Ладно, идем. Итак, что новенького в «Высококлассной кухне»?