Лето в большом городе

— Поскольку вы с Райаном не встречаетесь больше, мы могли бы пойти в кино? — я спрашиваю с надеждой.

— Я ничего не хочу смотреть, — она оглядывается. — Где тут у тебя телефон?

— Он под стулом. Я подымаю его и неохотно передаю.

— Послушай, Мэгз, — я говорю, пытаясь не быть конфронтационной.

— Если ты не возражаешь, можешь не звонить в Южную Каролину? Я должна платить за межгородские звонки. А у меня нет таких денег.

— Так вот теперь что? Деньги?

— Нет.

— Собственно говоря, я звоню в автобусную станцию.

— Ты не должна уходить, — я говорю, отчаянно пытаясь наладить все. Я не хочу, чтобы ее приезд закончился ссорой.

Мэгги игнорирует меня, смотрит на часы и кивает в трубку.

— Спасибо, — она вешает телефонную трубку. — Есть автобус, который отъезжает в Филадельфию через сорок пять минут. Думаешь я успею?

— Да, но Мэгги, — я сдаюсь. Я правда не знаю, что еще сказать.

— Ты изменилась, Кэрри, — она говорит, застегивает сумку с треском.

— Я все еще не знаю, почему ты злишься. Чтобы я не сделала, мне жаль.

— Ты другой человек. Я не знаю больше кто ты, — она акцентирует это, покачивая головой.

Я вздыхаю. Это противостояние, похоже, назревало с момента, когда Мэгги оказалась в квартире, и заявила, что это трущобы.

— Единственная вещь, которая изменила во мне — это то, что я в Нью-Йорке.

— Я знаю. Ты не перестаешь напоминать мне об этом факте на протяжении двух дней.

— Я здесь живу.

— Знаешь что? — она берет сумку. — Все здесь просто чокнутые. Твоя соседка Саманта чокнутая. Бернард странный, и твоя подруга Миранда — чудачка. И Райан — придурок, — она делает паузу, пока я съёживаюсь, представляя, что будет дальше. — И теперь ты как они. Ты тоже сумасшедшая.

Я потрясена.

— Ну, спасибо большое.

— Не за что, — она выходит за дверь. — И не волнуйся, я сама доберусь до автобусной станции.

— Отлично, — я пожимаю плечами.

Она выходит из квартиры, двери стучали позади нее. На мгновение, я слишком потрясена, чтобы двигаться. Как она смеет нападать на меня? И почему все всегда о ней? Все это время, что она была здесь, ей едва хватило приличия, чтобы спросить меня, как я. Она могла бы попытаться разобраться в моей ситуации вместо того, чтобы критиковать все.

Я делаю глубокий вдох. Я дергаю ручку, чтобы открыть дверь и бегу за ней.

— Мэгги!

Она уже на улице, стоит на тротуаре, ее рука поднялась, чтобы поймать такси. Я спешу к ней, поскольку такси подъезжает, и она открывает дверь.

— Мэгги!

Она оборачивается, держа руку на рукоятке.

— Что?

— Да ладно. Не уезжай вот так. Прости меня.

Ее лицо превратилось в камень.

— Хорошо, — она лезет на заднее сиденье и закрывает дверь.

Мое тело начинает ослабевать, когда f я смотрю на такси вливающееся в движение. Я наклоняю голову назад, позволяя дождю моросить, утолить мои оскорбленные чувства.

— Почему? — я спрашиваю вслух.

Я иду назад в здание. Чертов Райан. Он — козел. Если бы он не бросил Мэгги, мы бы не поссорились. Мы все еще были бы друзьями. Конечно, я была немного зла из— за того, что он спала с Райаном, но я бы игнорировала это. Ради нашей дружбы. Почему она не может поступить также по отношению ко мне?

Я расхаживаю по квартире какое-то время, все разрушилось после ужасного визита Мэгги. Я колеблюсь, потом беру телефон и звоню Уолту.

Пока он звонит, я вспоминаю, как игнорировала Уолта все лето и как он наверное зол на меня. Я содрогаюсь от мысли, каким плохим другом я была. Я все еще не уверена, что Уолт живет дома. Когда его мама берет трубку, я говорю:

— Это Кэрри, — самым милым голоском, которым могу. — Уолт дома?

— Привет, Кэрри, — говорил мама Уолта. — Ты все еще в Нью Йорке?

— Да.

— Я уверена, что Уолт будет очень рад услышать тебя, — добавляет она, вставляя другой нож в рану. — Уолт!— она зовет. — Это Кэрри.

Я слышу, что Уолт идет на кухню. Я представляю красный стол Формика обставленный стульями.

Миска собаки наполнена водой. Тостер-духовка, где мама Уолта хранит сахар, чтобы муравьи не достали его. И без сомнения, выражение лица Уолта полное замешательства. Интересуясь, почему я решила позвонить ему сейчас, когда я забыла его на недели.

— Привет? — спрашивает он.

— Уолт! — я кричу.

— Это Кэрри Брэдшоу?

— Видимо да.

— Какой сюрприз. Я думал, ты мертва.

— Ох, Уолт, — я нервно хихикаю, зная, что заслужила это. Уолт кажется, готов простить меня, потому что следующее, что он спрашивает на испанском это:

— Ну, как ты? Что нового?

— Хорошо. Очень хорошо, — я отвечаю. — Как ты? — я понижаю голос. — Ты все еще встречаешься в Рэнди?

— Да конечно! — он восклицает. — На самом деле, мой отец решил искать другой путь. Спасибо Рэнди за его интерес в футболе.

— Это отлично. У тебя настоящие отношения.

— Видимо так. К моему великому удивлению.

— Ты счастливчик, Уолт.

— Как на счет тебя? Есть кто-то особенный? — спрашивает он, делая саркастический уклон на слово "особенный".

— Я не знаю. Я встречалась с этим парнем. Но он старше. Мэгги познакомилась с ним, — я говорю, приступая к моей основной причине звонка. — Мэгги ненавидит его.

Уолт смеется.

— Я не удивлен. Мэгги ненавидит всех в последние дни.

— Почему?