Лето в пионерском галстуке

Это-то и было его первым заданием, которое настигло в самом начале смены. Юрка и опомниться не успел.

***

После торжественной линейки он заселился в корпус, затем телом, но не головой поприсутствовал на собрании отрядной дружины, а после обеда сразу пошёл на спортплощадку знакомиться с новыми ребятами и искать товарищей с прошлых смен. По радио приветствовали всех новоприбывших. Передали, что метеорологи сильных осадков в ближайшую неделю не обещают, пожелали активно и полезно отдыхать и наслаждаться солнцем. Юрка моментально узнал зычный низкий голос Митьки — он играл на гитаре, хорошо пел и в прошлом году так же вещал из радиорубки.

Среди новых лиц мелькнуло несколько знакомых. Возле теннисного корта щебетали Полина, Ульяна и Ксюша. Юрка заметил их ещё на линейке — снова они в одном отряде, пятый год подряд. Он помнил их сопливыми десятилетками — между Юркой и девочками сразу почему-то не заладились отношения. Теперь они выросли, расцвели, стали настоящими девушками… Но даже несмотря на это, Юрка не проникся к ним симпатией, упрямо продолжая недолюбливать этих троих говорливых подружек-сплетниц.

Ванька и Миха — соотрядники, закадычные Юркины товарищи, синхронно помахали ему. Он кивнул в ответ, но подходить не стал — сейчас засыплют вопросами о том, как у него год прошёл, а Юрке совсем не хотелось отвечать, что «как всегда не очень», а потом ещё объяснять почему. Этих ребят он тоже знал с детства. Единственные, с кем он более или менее общался. Ванька и Миха были скромными парнями-ботаниками, прыщавыми и смешными. С девочками не особенно дружили — не складывалось, зато Юрку уважали. Он подкупал это их уважение сигаретами, которые они иногда вместе раскуривали, сбегая с тихого часа и прячась за оградой лагеря.

Маша Сидорова тоже стояла неподалёку, растерянно оглядывалась по сторонам. Юрка был с ней знаком уже четыре года. Она точила зуб на Полину, Ульяну и Ксюшу, была надменной и на Юрку всегда смотрела свысока. Зато прошлым летом хорошо общалась с Анютой.

Вот Анюта была замечательной, она очень нравилась Юрке. Он дружил с ней и даже дважды приглашал танцевать на дискотеке. И она — что главное — ни разу ему не отказала! Юрке нравился её звонкий заливистый смех. А ещё Анюта была одной из немногих в прошлом году, кто не отвернулся от него после того случая… Юрка отогнал от себя эту мысль, не желая даже вспоминать о том, что тогда произошло и как пришлось извиняться позже. Он опять оглядел спортплощадку, надеясь, что Анюта где-то здесь, но её нигде не было. И на линейке он её не видел, и, судя по тому, как растерянно оглядывалась Маша вокруг, ища подругу, надежды вовсе не было никакой.

Спросив у Маши об Ане и получив ответ «Похоже, не будет», Юрка сунул руки в карманы, насупился и пошёл по тропинке вверх. Думал об Анюте — почему не приехала? Жаль, что они тогда подружились только к концу смены. Потом разъехались, и всё: Анюта осталась единственным светлым воспоминанием о «Ласточке» того года. Она рассказывала, что у её отца какие-то проблемы то ли с партией, то ли с работой… Говорила, что очень хочет приехать снова, но не знала, получится ли. И вот — не получилось, видимо.

Юрка раздражённо пнул ногой нижние ветки пышного куста сирени, что рос у электрощитовых. Он не любил её приторный, липнущий к носу запах, но забавы ради остановился и стал выискивать пятилистные цветочки: когда-то мама рассказала, что если найти такой и прожевать, загадав желание, оно обязательно сбудется. Знать бы ещё, что загадывать. Раньше, год-полтора назад, были и мечты, и планы, а теперь…

— Конев, — раздался сзади строгий голос вожатой Юркиного отряда, Ирины. Юрка стиснул зубы и обернулся. На него подозрительно смотрела пара ярко-зелёных глаз: — Что ты тут один бродишь?

Ирина вот уже третий год была вожатой в его отряде. Строгая, но добрая невысокая брюнетка — одна из немногих в «Ласточке», кто находил с Юркой общий язык.

Юрка втянул голову в плечи.

— Ну Марь Иванн… — протянул он, не поворачиваясь.

— Что ты сказал?

С тихим треском Юрка отломил ветку сирени с самым большим и пышным соцветием. Развернулся, протянул вожатой:

— Цветочками любуюсь. Вот, Ира Петровна, это вам!

Юрка был единственным, кто принципиально называл её по имени и отчеству, не догадываясь о том, что Иру это очень обижало.

— Конев! — Ира покраснела и явно смутилась, но строгости в голос прибавила: — Ты нарушаешь общественный порядок! Хорошо, что я тебя увидела тут, а если бы кто-то из старших воспитателей?

Юрка знал, что вожатая никому на него не пожалуется. Во-первых, ласковая даже в строгости, Ира почему-то жалела его, а во-вторых, за непослушание подопечных вожатые сами могли получить выговор, вот и старались всё решить, не привлекая начальство.

Она вздохнула и упёрла руки в бока: