Лето в пионерском галстуке

Сперва он подумал, что Володя соврал про единственную взрослую в труппе, но только Юрка взглянул на вспотевшего худрука, как понял — тот сам удивился, что спектакль приобрёл такую популярность. А тут ещё Полина, совсем обнаглев, подхватила его под локоть.

— Володя, а давай современное ставить? Я знаю такой интересный спектакль про любовь и, кстати, могу сыграть…

— Девочки, а вы разве не в курсе, что набор уже окончен? — вмешалась бледная от злости Маша. Видимо, догадалась о том, что популярность приобрёл вовсе не спектакль, а вожатый. — Уходите, вы опоздали!

— Н-ничего страшного. — Володя засмущался, аж щёки заалели. Ещё бы, столько красавиц вокруг и все глядят на него… Юрка тоже засмущался бы. — В «Юных мстителях» было много девушек, оставайтесь. Найдём вам роли. Фрузы Зеньковой, например, у нас нет…

— Ах так! Им, значит, найдём роли, а я — нянчись?! — взбесился Юрка.

Его протест остался неуслышанным. К визгу детей присоединились и вопли взрослых, начался натуральный балаган.

— А можно я буду костюмером? — пискнула Ксюша. — Я вам такие красивые платья сделаю.

— Какие ещё красивые платья на войне? — возмутился Юра.

— Так спектакль про войну? — разочарованно протянула Ксюша. — А-а-а…

— Ага! — рявкнул Юрка. — Ясное дело, что про войну, про Портнову же. Пошла на спектакль, а о чём он, даже не знает… Володя! Почему я нянчиться должен?

— Вовчик, ну давай современное! — не унималась Полина. — Давай «Юнону и Авось»!

Маша, оставив пианино, верещала на соперниц, Юра верещал о несправедливости, дети верещали из-за спектакля — что-то придумали, — а Володя орал на всех, чтобы замолкли. Никто никого не слушал.

— А кто говорил, что спектакль скучный. А, Уля? — растрёпанная от ярости Маша дёргала подол своего ситцевого платья. — А ты что ухмыляешься, Поль, будто не поддакивала?

— А тебе-то что, боишься, что уведём? — язвила Уля.

— Сам ты — мамка! — обижался Юра.

— Московское метро такое красивое… — хвастался толстенький мальчик из Володиного отряда.

— Володя, Володя, Володя! Можно я, можно я скажу? Володя! — Малыши прыгали и хватали худрука за руки.

— Да подождите вы. Ребята, по одному… — успокаивал их вожатый.

— Я на самом краю платформы стоял, а поезда такие вжюх, вжь-жюх! Прямо на самом краю, вот как сейчас… Вжюх… — вертелся пухлый хвастун.

— Саша, отойди от края сцены, упадёшь!

— Вжь-жюх!

— Мымра!

— Можно я?

— Это несправедливо!

— Я буду костюмером.

— Боже, да хватит! — Володин рык катком прокатился по залу, примял собой гомон.

Стало тихо. Так, что можно было услышать, как пыль падает на пол. Как сердце стучит: бах-бах… Как Машка пыхтит. Все замерли, только пухленький хвастун вертелся на самом краю высокой, не ниже метра, сцены.

Бах-бах… бах…

Вдруг он подвернул ногу, нелепо раскинул руки в стороны и медленно, тяжело полетел вниз. У Юрки ёкнуло сердце, Маша зажмурилась, у Володи запотели очки.

Ба-бах!

— А-а-а! Нога-а-а!

— Са-а-аня…

На хвастуна было больно смотреть, но на Володю ещё больнее. Как он забегал вокруг раненого, как у него задрожали руки, как он принялся себя проклинать: «Ну ведь мог бы предотвратить, мог бы…» Юрка, хоть и сердился на Володю, всё же первым пришёл на помощь. Растолкал актёров-зевак, мгновенно оказавшихся рядом с Сашей, процитировал героя модного иностранного фильма: «Отойдите все, у меня отец — врач!» — и встал на колени. Вообще-то, Юрка не шутил. Отец тысячу раз показывал ему, как проводить осмотр, вот Юрка и осмотрел поцарапанную лодыжку и ободранное колено и с видом эксперта заключил, что больного требуется немедленно доставить в медпункт. Авторитетно заверил, что носилки не нужны.

Володя попытался взять пострадавшего под руки, но тот зарыдал и наотрез отказался стоять на здоровой ноге.

— Юр, помоги. Встань слева, я од… я один не… — пыхтел Володя. Вертлявый ревущий Сашка и без того весил не меньше вожатого, так ещё и сопротивлялся.

— Мама! Ма-ма-а-а! — стенал он.

— Давай, взяли! И р-р-раз! — деловито скомандовал Юрка, старательно делая вид, что днём, при падении с яблони, у него ничего не было отбито и не болит. Хотя ему даже нагибаться было трудно.

— Маша, ты за главную, — велел Володя.

Маша победно зыркнула на соперниц.

— Можно я буду костюмером? — вклинилась настырная Ксюша.

— Да можно, можно, — раздражённо ответил Володя, но успокоился и напутствовал: — Читайте по бумажкам, я позж… Господи, Саша, я понимаю, что больно, но хватит так орать!

***

Шли в медпункт медленно и долго, под аккомпанемент воплей пострадавшего. Только слепой не понял бы, что Саша верещит не от боли, а от страха и для привлечения внимания. Юрка сосредоточенно молчал, думая только о своём копчике, Володя уговаривал:

— Саня, ну потерпи, совсем чуть-чуть осталось.