Лето в пионерском галстуке

— Конечно, друзья, но при чём здесь это? Юра, последние три дня с тобой что-то происходит. Я спрашивал, ты молчал. Потом взъелся на Машу. Но то, что ты сейчас сделал, — это уже чересчур!

Да, Юрка понимал, что ведёт себя крайне странно. Головой понимал. Не должны были Володя и его отношения с Машей вызывать такой ураган эмоций. Но вызывали. Сердце одновременно и болело, и сжималось. В груди пекло и давило. Горели щёки, а по коже бегали мурашки холода, пальцы подрагивали.

Володя был спокоен. Стоял, сложив руки на груди. Юрка приблизился к нему и, не разрывая зрительного контакта, сказал:

— Хочу, чтобы я был у тебя один!

— Ты и так один. Кроме тебя, у меня нет друзей, — произнёс Володя мягко, даже ласково. — Юра, если тебе нравится Маша, только скажи, я отступлю.

— «Только скажи»? Может быть, лучше ты сам мне всё скажешь?

— Что мне тебе сказать?

— Правду. Про неё. Это ведь она! Почему ты мне сразу не признался, что это она?! Почему скрываешь? И ведь что скрываешь — то, что тебе не терпится всего-то годик подождать? Ты подожди, и всё у тебя будет. Всё! А у меня никогда ничего не будет!

— «Годик»? Я не понимаю, — Володя и правда теперь выглядел растерянно, даже опустил руки. — Постой. Или… — он ненадолго задумался и вдруг резко хлопнул себя ладонью по лбу. — Во я дурак! Так вот почему ты странный, вот почему избегаешь меня и кричишь на Машу — она тебе нравится, но ей нравлюсь я! — Володя рассмеялся.

Глядя на цирк, который он тут устроил, Юрка начал злиться. Вдруг всё вокруг стало слишком ярким, будто разом обострились все органы чувств.

Гул щитовых казался оглушительным, запах сирени — приторным, и даже тусклый свет луны и звёзд его ослеплял. Володино лицо в этом свете стало белее, а серо-зелёные глаза засияли изумрудами. И, может быть, Юрке только показалось, но, помимо фальшивой радости, было в них что-то ещё. Будто Володя понимал больше, чем должен, будто он знал о том, что происходит с Юркой, гораздо лучше его самого. Но, несмотря на это, врал и устраивал клоунаду.

— Твоя «девушка со двора» — это Маша! Юр, я с радостью… я не стану мешаться! Дерзай, и всё у тебя будет!

— Да что ты несёшь?!

Юрка больше не отдавал себе отчёта в действиях. Время второй раз за вечер замедлилось. К гулу в ушах прибавился грохот сердца. Пытаясь перекричать его, Юрка набрал полную грудь воздуха:

— Да не Маши у меня не будет, а тебя! — и отвернулся.

— Стой, что? — Володя схватил его за руку и развернул к себе. Нахмурился, глядя глаза в глаза. — Повтори! Что ты сказал?

— Как мне тебе объяснить?.. — сдавленно прохрипел Юрка.

Он взял Володю за плечи, потянулся к лицу, замер на одно мгновение и прижался своими губами к его.

Володя подавился вздохом, его глаза расширились от удивления. А Юрка будто умер. Его будто больше не существовало. Единственное, что он чётко осознавал и чувствовал, — Володин запах. Яблоки. И совсем чуть-чуть — тепло его кожи.

Это продлилось пару секунд, а потом Юрка почувствовал ещё одно — руки на своих плечах. Он даже обрадоваться не успел, как Володя аккуратно, но настойчиво отодвинул его от себя.

Ещё несколько секунд Володя растерянно смотрел в его пылающее лицо. Потом, так и не убрав рук, держа Юрку на расстоянии, строго сказал:

— Ты это прекрати.

Примечания:

(1) «Никогда ничего не просите. Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут » — цитата из романа “Мастер и Маргарита”. Слова Воланда, адресованные Маргарите.

Глава 11. Здесь зазвучит музыка

Стряхнув кителем осколки стекла с подоконника, Юра выбрался из вожатской. Без сожаления покинув одуванчиковую поляну — уж очень тоскливым был её вид, — он вышел туда, где раньше была спортплощадка. В юности она казалась ему огромной, теперь же — жалким заросшим травой пятачком.

«В детстве всё кажется больше и значимее», — подумал он, обходя корты по кругу. Вздохнув, покачал головой — в неё настойчиво лезли мысли о том, как неизбежно летит время, беспощадное ко всему. Оно, как чума, убивало всё, к чему прикасалось.