Лето в пионерском галстуке

— Что ты, мы же комсомольцы! — Володя взглянул строго, но тут же улыбнулся: — Да ладно, я шучу. Всё есть: преферанс, девушки, портвейн, самиздат.

— Погоди, какой ещё портвейн? У вас и алкоголь есть? — Юрка теперь тоже шептал. — Где вы его берете? Когда наша соседка замуж выходила, на свадьбу даже бутылки водки добыть не смогли, спирт пили — батя с работы утащил.

— Это я его так называю — «портвейн», — Володя принялся объяснять. — Мой одногруппник возит. Он живёт в деревне в области, там у него варят отличный самогон. По вкусу кому-то коньяк напоминает, мне — портвейн. Быстрей бы этот сухой закон кончился. Страшно за Мишку, рискует всё-таки.

В этом диалоге потерялась Юркина обида. Он забыл о ней так быстро, будто ни её, ни разлада, ни даже повода ссориться никогда не было. Будто они, откровенные как всегда, сейчас говорили о том же, о чём всегда, и вели себя, и выглядели при этом обычно: Юрка — растрёпанный и заинтересованный, Володя — аккуратный и чуть надменный. Было только одно отличие: высокая, почти до самого неба сетка, натянутая между ними.

— Пойдём на репетицию, Юр? После неё расскажу всё, что захочешь, — предложил Володя. Его лицо посветлело, морщинки на лбу разгладились. — Только Ирине сообщи, что уходишь со мной.

Юрка кивнул. Сбегал к Ире, отпросился, косясь на крутящегося рядом физрука, положил ракетку на скамью и вышел с корта.

— То есть ты так вот всех там бросил и пошёл искать меня? — поинтересовался он, когда свернули с главной площади к танцплощадке.

— Я Машу оставил за главную. Она, конечно, молодец, но не сможет провести репетицию, а поработать сегодня надо усердно. Завтра занятий не будет.

— Точно. Завтра же Зарница, — расстроился Юрка.

Ведь это значило, что сегодня из-за приготовлений к игре им не удастся побыть вдвоём: после репетиции Юрка будет занят пришиванием погон, а на вечер у первого отряда запланирован смотр строя и песни. А завтра все работники и отдыхающие лагеря с раннего утра до самой ночи будут всецело поглощены масштабной игрой. Всё-таки зря Юрка не отправился разведчиком в штаб.

Глава 7. Утренний конфуз

Пустая, без единого стеклышка оконная рама скрипнула так протяжно и громко, что Юра вздрогнул. Дождь давно кончился, но редкие капли всё ещё падали с крыши и гремели, ударяясь о крошево тротуара, шелестели травой, звенели, разбиваясь об осколки лежащих на земле оконных стёкол. Порывы ветра разносили эти звуки по одуванчиковой площадке. Казалось, сама природа имитировала жизнь, заполняла пустоту и обманывала. И Юра хотел бы обмануться, но не мог. Здесь было не просто пусто, а мертво. Особенно для того человека, который видел и слышал, какой яркой, весёлой и гомонящей была жизнь пятого отряда. Теперь же всё, что осталось от неё, — это окна мальчишеской спальни, зиявшие провалами справа от крыльца, и узкая бойница крохотной вожатской спальни, что чернела слева. Когда-то это была Володина комната, когда-то он там засыпал и просыпался, но — Юра улыбнулся — никак не мог выспаться.

Он живо вспомнил, как мечтал оказаться в Володиной комнате. Однажды он даже заглянул туда украдкой, но настоящим гостем никогда не был.

Но почему же совсем никогда? Ведь если не стал тогда, он мог стать им сейчас, пусть Володя уже и не был хозяином этой комнаты.

Не в состоянии заставить себя отвести взгляда от этого окна, Юра поднялся с карусели. Во что бы то ни стало он окажется там. Он станет гостем этой комнаты без хозяина.