Лето в пионерском галстуке

— Достал я ей эту тарелку, вернул. Анечка вся сияет, благодарит, но Конев-то всё равно дебошир и шпана.

— Ладно, тут ты оправдан. А через дыру в заборе ты зачем лазишь?

— За куревом, — Юрка даже подумать не успел, выпалил как на духу.

— Ты ещё и куришь?! — обалдел Володя.

— Я? Да нет. Я так, попробовать. Больше не буду! — слукавил он и от греха подальше переменил тему. — А кто тебе сказал про дыру? Я думал, о лазе не знает никто!

— Все знают. И не просто знают, а уже заделали.

— Пф… ну и пусть заделали, будто я других ходов не знаю.

Володя оживился:

— Ещё есть? Какие, где?

— Не скажу.

— Пожалуйста, скажи! Юр, а если об этом мои бедокуры узнают? Сбегут ведь!

— Не узнают. И тем более не сбегут, это далеко, и из-за роста им не перебраться. — заверил Юрка, но, услышав нервное Володино сопение, для его спокойствия добавил: — Зуб даю, не сбегут!

— Юра, если что случится… мне так всыплют, мало не покажется!

Юрка задумчиво поковырял комариный укус на локте.

— Ты никому не рассказывай, ладно? Про лаз. И про курево тоже.

— Не скажу, если лаз покажешь. Я должен сам убедиться, что через него нельзя пробраться. И что там безопасно.

— Это брод, — сдался Юрка. — Хватит паниковать. Они же у тебя не ненормальные, чтобы реку переходить, где им воды по шею. — Володя неопределённо хмыкнул, а Юрка вспомнил. — Скажи лучше, что им рассказывать завтра? Детям твоим. Я же обещал.

— Придумай. Ты так ловко эту историю забабахал, придумаешь и другую.

— Легко сказать! С брошью у меня вдохновение было, а теперь всё, тю-тю. Что бы такое сообразить? Может, про маньяка?

— Маньяка? Откуда у нас маньяки? — прыснул Володя.

— Это же просто история, вымысел, — пожал плечами Юрка.

— Нет, надо что-нибудь более реалистичное и обязательно с моралью. Давай лучше разовьём тему поместья? Расскажем, например… про клад. Точно, давай клад?

— Хм… а это идея. — Юрка почесал подбородок. — Есть куда записать?

Володя порылся в карманах. Вытащил из левого рогатку, убрал обратно. Полез в правый, вынул ручку и свёрнутую трубочкой тетрадку.

— Не слишком темно, чтобы писать? — спросил, протягивая их Юрке.

— Сойдёт! У меня почерк крупный.

— Тогда давай, маэстро, начинай.

— Так вот. Граф с графиней были очень богаты. Перед тем как уйти на войну, граф взял большую часть своего состояния, спрятал в сундук и где-то зарыл…

— А графиня на что жила?

— Я же сказал «часть», вторую часть он оставил ей! Так вот. Под покровом тьмы безлунной ночью вынес сундук и где-то закопал, отметив место клада на карте. Но даже с помощью этой карты сокровище нельзя было найти, не разгадав графские загадки… Или нет. Пусть клад не графский, а партизанский. Точно! Оружие!..

В тот вечер на дискотеку Юрка так и не явился — почти до самой ночи они просидели с Володей на карусели, придумывая страшилки для детворы и совсем не замечая бегущего времени.

Глава 5 Тоже мне вожатая

Сблизившись с Володей, Юрка стал и к театру относиться лучше. Место, которое сперва показалось ему неинтересным, уже после пары репетиций стало особенным: здесь было весело и уютно, Юрка ощущал себя полноценной частью команды. Пусть роли в спектакле для него пока не нашлось, Володя сумел сделать так, чтобы Юрка почувствовал себя нужным: он помогал следить за детворой, давал советы насчёт сценария и раздачи ролей, и Володя прислушивался к ним. Юрке льстило, что ему так доверяют.

Володя начал по-настоящему нравиться ему. Правда, задумываясь над тем, что значит само слово «нравится», Юрка недоумевал. Оно звучало странно, ведь означало скорее симпатию и влюблённость, а не то, что он испытывал к Володе. И, не зная, как объяснить самому себе это чувство, он назвал его «желанием дружить» и даже «очень сильным желанием дружить». Такого с Юркой никогда не случалось. Он впервые смотрел на другого парня так — с особенным интересом и чувством соперничества, причём, что было и вовсе удивительно, соперничества не с самим Володей, а с девчонками за его внимание.

Постановка спектакля продвигалась медленно, но уверенно. На третьей репетиции утвердили четыре главные роли, но оставалось ещё много вопросов со второстепенными — не хватало актёров, в театральный кружок почему-то мало кто хотел записываться.

Главную роль Зины Портновой отдали Насте Мильковой — пионерке из второго отряда, которая прекрасно читала текст и даже внешне походила на Зину: те же тёмные волосы, большие круглые глаза и невысокий рост. Вот только смелостью Настя не отличалась — очень нервничала, когда говорила свои слова, от волнения у неё даже краснели руки. Младшую сестру Зины — Галю — предстояло сыграть маленькой рыжей Алёне из Володиного отряда. Роль Ильи Езавитова всё же отдали Олежке. Хотя Володя до сих пор сомневался, выбирать не приходилось: пусть Олежка картавил, но справлялся с текстом на уровень выше остальных и очень старался. Брата Ильи — Женю Езавитова — назначили играть Ваське Петлицыну. Тот был тем ещё бедокуром и шкодником, но в роль вжился быстро и отлично отыгрывал.