Лето в присутствии Ангела

— Для меня — нет, — твердо ответила Лизавета Сергеевна.

— Для того ли воскресили вы меня, чтобы лишить всякой надежды?

Лизавету Сергеевну отрезвили интонации его голоса. Припомнился разговор накануне дуэли, и она поняла, что должна по-прежнему беречь юношу от опрометчивых шагов. И здоровье Мещерского требовало снисходительного к нему отношения.

— Николенька, отложим этот разговор. К чему омрачать последние дни?

Он горько усмехнулся.

— Боитесь, кабы я снова чего не натворил? Не волнуйтесь, теперь я научен, сколь переменчив характер любви…

Nikolas учтиво поцеловал ее руку, и, не успела она вымолвить слова, скрылся за дверью. Лизавета Сергеевна сердито зазвонила в колокольчик, вызывая горничную.

— Ничего, Москва все излечит, — ворчала она при этом.

День отъезда был назначен. Оставшееся время пролетело в хлопотах и сборах, улаживании разных хозяйственных дел, и для обитателей усадьбы печальным и необратимым фактом представилось явление назначенного срока. Накануне отъезда явились Волковские — попрощаться. Они оставались в имении на зиму: для жизни в городе не хватало средств, а надо было подкопить приданого.

Наталья Львовна определенно высказалась по этому поводу:

— И что прикажете делать? За кого мне выдавать дочерей? За соседних помещиков, которые живут в избах, как крестьяне, и сроду хорошего общества не видели? Нет, я зачахну в этой глуши! Юрию Петровичу все равно где бездельничать, а мне нужно общество, внимание, наряды!

Лизавета Сергеевна сказала, чтобы только что-то ответить:

— Приезжайте к нам, на ярмарку невест. Бог даст, найдете женихов для девочек.

— Ах, дорогая, добрый ангел, если бы вы нас приютили, а то ведь нам в Москве негде голову приклонить! (Она как-то совершенно забыла о своих сестрах и родственниках Юрия Петровича, которые жили в Москве и очень ее недолюбливали, впрочем, взаимно.) Вот продадим урожай и к Рождеству приедем. Не так ли, папочка?

Волковский, до сих пор чувствующий себя неловко в присутствии Лизаветы Сергеевны, ответил безучастно:

— Делай, что хочешь, душенька, а у меня здесь добрая охота, в Москву я не ездок.

Лизавета Сергеевна поняла, в какую ловушку она попала, но было поздно. Оставалось только надеется, что эта затея у Волковской провалится, и что-то помешает ей воспользоваться гостеприимством Львовых.

Наталья Львовна, казалось, вовсе не удивилась, когда встретила в доме Мещерского. Она поджала свои хорошенькие губки и жеманно протянула ему руку для поцелуя, при это бросив сочувственно-понимающий взгляд Лизавете Сергеевне, будто хотела сказать, что ее не надо стесняться, она и так все знает. Это гримасничанье чрезвычайно рассердило хозяйку, но она никак себя не выдала. Да и не до того было.

Лизавета Сергеевна провела целый день в делах, запершись с управляющим в кабинете, сверяя счета, проверяя амбарные книги и подсчитывая будущие доходы. Была назначена условная сумма, которую управляющий вышлет хозяйке, за вычетом, разумеется, его жалованья. Уговорились о постоянной переписке, чтобы держать помещицу в центре всех событий и дел, творящихся в Приютино. Оставалось уповать на совесть управляющего, который, впрочем, как все немцы, был по-своему точен и педантичен. Он делал все, от него зависящее, крестьяне его побаивались и уважали.

Дети загрустили. Они слонялись без дела по дому, мешались под ногами, и никак не хотели поверить, что покидают родное Приютино на столь долгий срок. Игры не ладились, книжки казались скучными, нитки путались в канве. Одна тетушка невозмутимо восседала за карточным столиком и раскладывала пасьянс. Она не собиралась никуда ехать, решив остаться здесь на зиму. Лизавета Сергеевна была ей весьма признательна: все же хоть какой-то надзор за усадьбой, да и дворня будет меньше воровать. По первопутку пойдут обозы в Москву с провизией и всякими припасами, чтобы в городе лишнее не тратить на охотный ряд. Тетушка обещалась проследить, чтобы отправлялось все доброе и свежее, а заготовки делались по нужной рецептуре.

В деревенской кузне ковали лошадей и чинили экипажи, готовя их к долгому переезду. Тимошка следил, чтобы лошади выпасались. Как следует, сам набивал мешки с сеном. Но в последний момент было решено все же ехать на почтовых, а не на своих, иначе бы тащились дней пять. Так же можно было обернуться и за двое, если повезет.

Одним словом, в доме все было вверх дном. Укладывались вещи, необходимые в Москве, готовилась провизия на долгую дорогу, дорожные платья, зонтики, плащи, тюфяки и прочая. Погода обещалась сухой и солнечной, но кто знает?..

Кроме тетушки, пожалуй, только Мещерский еще был чужд суеты. В последние дни он подолгу гулял в лесу, исчезая сразу после завтрака, иногда не являясь даже на обед. Все отметили его тяготение к одиночеству и чрезмерную грусть в лице. Петя с сожалением оставил все попытки разделить его досуг и занялся катанием по озеру на лодке.