Лето в Зоммербю

– Ну перестань! – ответила она и отодвинула Шрёдерсона. В окно глядело утреннее солнце, и в косых лучах на чердаке плясали крошечные пылинки. На матрасе за чемоданом никого не было. Значит, Миккель уже встал. Марта зевнула. Вчера вечером она только почистила зубы. Как хорошо, что в этом домике-развалюхе приличная ванная! И нормальный душ!

– Завтрак готов! – сказал Матс. – Тебя бабушка зовёт.

Но Марта всё равно пошла сначала в душ.

В кухне на столе лежал каравай тёмного хлеба, рядом – гигантский нож и много маленьких баночек с вареньем: зелёным, жёлтым, красным, оранжевым.

Ни сыра, ни творога, ни йогурта нет, яиц тоже не было – все яйца они съели вечером. Кроме варенья намазать на хлеб было нечего, не было даже тофу. Негусто.

– Доброе утро! – поздоровалась Марта. Миккель с Матсом сидели за столом и весело жевали, а бабушка опять стояла у плиты. Пахло, как вчера вечером, у Марты даже потекли слюнки.

– Ты испекла пирог?

– Пирог? – удивилась бабушка, на секунду повернувшись к Марте, не прекращая помешивать варево. – С какой стати? Вроде не воскресенье?

– Пахнет так! – И Марта отрезала себе толстенный кусок хлеба. Задумалась: из какой же банки намазать?

Мама всегда говорила, что еду надо выбирать по возможности без углеводов. И что начинать следить за фигурой стоит чуть ли не с детства. Но здесь, конечно, другая история. Зато это абсолютно веганский завтрак.

– Варенье варю, – ответила бабушка. – Смородина, ещё есть крыжовник, малина, вишня. У меня даже клубника есть, «Мальвина», июльская. Дел порядочно!

– Так поэтому столько банок на чердаке, да? – догадалась Марта.

Половину ломтя она намазала смородиновым вареньем, другую – крыжовенным. Может, это и не самый полезный завтрак, но она не виновата. И можно спокойно признать, что это довольно вкусно.

– Очень вкусно! – похвалила она. – Но ты же не съешь одна столько варенья! И не обязательно перерабатывать всё, что растёт у тебя в саду!

– Могу себе представить! – усмехнулась бабушка, не поворачиваясь от плиты. – Что было бы, если бы я решила съесть всё варенье! Это на продажу: где-то ж надо и на хлеб с маслом брать!

– А масла и нету! – с набитым ртом вставил Матс. Марта решила, что здесь можно его не воспитывать. – Где его брать?

Всё это время Миккель ёрзал на стуле, чуть не подпрыгивая, – так не терпелось ему кое-что рассказать.

– Я кормил гусей, Марта! Там на улице были гуси! Гусака зовут Альвин, а ещё есть гусачки.

– Гусыни, – поправила Марта. – Я видела.

Пожалуй, ещё один бутерброд с вареньем не помешает.

– Они огромные! – продолжал Миккель. – Хорошо тебе, бабушка, у тебя столько зверей!

– Хорошо мне, говоришь? – Бабушка всё мешала и мешала своей поварёшкой. – Тоже на продажу пойдут. На гусей у меня постоянные покупатели, платят хорошо, так что с ноября пойдёт бизнес: на Мартинов день опять пошла мода, потом Рождество.

Миккель застыл, распахнув глаза. Марта понимала его: он ещё надеялся, что понял бабушку неправильно.

– Ты же их не зарежешь? – умоляюще спросил он.

– Зарежу, конечно, как всякую скотину, – ответила бабушка. – Фермерская птица, высший сорт, за такой очередь выстроится!

Миккель втянул голову в плечи. Его прекрасный мир пошатнулся. Как можно убивать зверей, которых сам каждый день кормил?! Животных, которых ты знал, отличал друг от друга, которым даже дал имена?!

– Если ты не хочешь, чтобы убивали животных, становись вегетарианцем, – безжалостно сказала Марта. – Ты же ешь колбасу, а её делают из свиньи.

– Но я же никогда не видел эту свинью! – несчастным голосом ответил Миккель. – Это какие-то незнакомые свиньи!

Бабушка вздохнула.

– Гуси ещё прекрасно у меня поживут, – сказала она. – А знаешь, какие они сторожа? Сунься кто чужой – такой гогот поднимут! Их если выпустить, как побегут на чужака, а крылья у них сильные – мать честная, кошка лесная! Руку могут сломать. Так что грабителям тут несдобровать.

– А я не чужак, – сказал Миккель. – Меня они знают.

Возможно, он уже забыл, что будет потом с гусями.

– Мать честная! – повторил Матс. – Кошка лесная!

– И поэтому у тебя нет собаки, да? Сторожевой? – спросила Марта. Второй ломоть она намазала клубничным вареньем потолще. Авось один раз позавтракать углеводами не так уж вредно.

Живи она в таком доме одна-одинёшенька, обязательно завела бы собаку. Когда родители Изольды и Фридриха купили летний домик, они наконец тоже завели собаку, чистопородного австралийца. Теперь вечно ломали голову, куда её девать, когда собирались на Мальдивы или на Канары (там у них тоже была квартира). Правда, их австралиец сам боится всего на свете. Он бы не сломал грабителям руку. Изольде приходится защищать его самого.

Марта почти забыла свой вопрос, когда бабушка вдруг ответила:

– Моя собака умерла. Сента. Сторожевая.

– Ой! – посочувствовал Миккель. Скорее всего, теперь он представлял себе, как бывает, когда у тебя сначала была собака – Сента, а потом вдруг не стало. – Она была уже старая, да? – В голосе его снова послышалась просьба.

– Старые умирают! – уверенно вступил Матс. – Всегда. А если умрёшь, то раз-два – и мёртвый. Ты старая, тётя бабушка?