Лето волонтёра

Я отступаю, ускользаю от Мира, позволяя ему захватывать какие-то пустые и неважные фрагменты своей памяти. Он наступает, жадно и агрессивно. Если посмотреть издали, глазами, – то призрачный темнокожий гигант положил ладони на лоб исполинской призрачной девушке, пальцы его вплавляются в плоть, он давит и давит, шагая по пустоте, тесня и сминая…

Битва с Миром не выигрывается силой или хитростью. Его сила больше, он прожил тысячи лет, в основе его личности – сотни поглощённых Прежних, тысячи Кандидатов, мечтавших о вечности, полной силы и удовольствия. Я будто слышу их вой, бушующий под главенствующим сознанием. Но разум Мира спокоен и твёрд, он режет мою память, пробивает защиту. Я даже постигаю имя его главенствующей сущности – Тхе, он бросает мне его, как подачку, будто желая, чтобы я знал, кто меня уничтожит.

Мне кажется, что я испытываю страх.

И вдруг понимаю, что всё это время, пока я уклонялся от схватки и защищался, та часть меня, что была Миланой, прокрадывалась к корню Мира, к его карманной Вселенной.

Пространство раскрывается, расслаивается. Где-то там, в обычном мире, борются призрачные великаны – гермафродит пытается уничтожить женщину, опирающийся на свой корень Тхе терзает наше общее сознание, пытаясь его подчинить.

А здесь, в локальной вселенной, залитой голубым и жёлтым сиянием, парят, будто осколки стекла в калейдоскопе, тысячи и тысячи нагих тел. Вокруг – бесконечная пустота, полная света, тела кажутся застывшими и спокойными в своём вечном кружении, они ничем не связаны, это не та чудовищная мешанина из слившихся изуродованных людей, что была в корне Мод. Но я знаю, что связь есть, она просто на другом, совсем другом уровне, не таком грубом и вещественном.

Ещё они кричат. Беззвучно. Они хотели не такого будущего, присоединяясь к Миру. Но если даже жестокая Мод выпускала порой на поверхность свои поглощённые личности, то Мир не испытывает в этом нужды. Тхе – полновластный господин, уверенный в себе…

Нет, не просто в себе. Я понимаю, что Тхе – изначально двойная личность, брат и сестра, слившиеся в глубокой древности, полностью поглощённые друг другом и уверенные в своей идеальности. В моём сознании проносятся образы: изящные здания из стекла и металла, парящие над буйной зеленью джунглей, склонившиеся и распростёршиеся ниц люди. А над ними – обнажённые бронзовокожие юноша и девушка, очень похожие, парящие в небе и беззастенчиво ласкающие друг друга. Их движения полны гармонии, по-своему прекрасны… и столь же отвратительны.

Я понимаю испуг Мод, когда она поняла, кто приближается. Оба проявления Мира чудовищны и равнодушны к окружающим. Но хуже всего, когда они соединены.

Мир – один из самых сильных Прежних. Возможно, он не главный лишь потому, что ему безразличны внешние символы власти.

Я обнимаю тела, лежащие в корне Мира.

Не знаю как, но все сразу.

Кажется, это сделала Милана.

Шепчу им что-то тихое, успокаивающее, глажу лица и волосы, целую губы и лбы. Обнимаю, укачиваю, обещаю.

Кажется, это сделала Дарина.

Крик затихает. Корень Мира слышит меня. Беззвучно просит помочь. Рыдает, кружась в своей вечной карусели.

Я плачу вместе с ним. Я не могу помочь. Я даже не могу их убить, они слишком надёжно защищены. Но…

Я могу научить их умирать.

Кажется, это сделает Максим.

Тысячи голосов отвечают, что это и есть помощь. Что иногда смерть – единственное спасение. Что они лишены смерти и приговорены к жизни.

Тхе останавливается, пытаясь понять, что происходит.

Милана отступает, закрывается, её смысл опасно перегружен. Дарина остаётся с Максимом.

Мы теперь вдвоём, Дарина и Максим. Мы не можем убить корень, но подчинённые разумы Мира слушают меня – и я рассказываю им про то, как умереть.

Я проношусь по всем сознаниям, запертым в тысячелетней агонии, и открываю им тайну смерти.

Оказывается, она всегда была во мне, скрытая с рождения.

Они принимают этот дар, касаются его и возвращают обратно, изменённый прикосновением к их разуму.

Тела всё так же витают в мертвенном свете, но теперь в них нет жизни.

Калейдоскоп застывает.

Тхе врывается в свою карманную вселенную, но меня уже там нет. Я стою в пустоте, глядя на застывшего гермафродита. Пространство дрожит вокруг. За время схватки мы сместились и сейчас рядом с Даутом, над плоскостью кольца.

Тхе возвращается, призрачная фигура вновь оживает. Я ощущаю его ярость и готовность биться до конца. Он всё ещё силён, куда сильнее меня.

Мне нужен символ.

Я обнимаю Тхе.

Я полон жалости к Прежним, которые когда-то были невинными детьми, потом юношей и девушкой, пленёнными запретной любовью, а потом превратились в уродливую, исковерканную гармонию.

Я утешаю их и обещаю, что в какой-то иной форме их больная жалкая любовь останется навсегда. Я говорю, что всё будет прощено.

И отдаю Тхе тайну смерти, преображённую его корнем, как самый драгоценный дар.