Лето волонтёра

– Ты хотел посоветоваться, – сказал отец. – Спрашивай.

– С чего ты решил?

– Ну вряд ли ты надумал в полночь нас проведать. Денег ты просить у нас тоже не станешь. – Отец улыбнулся. – Что-то с девчонками?

Он так и сказал: «с девчонками», во множественном числе.

– Нет, – ответил я. – То есть да, но сам разберусь…

Отец молчал, выжидая, я вздохнул.

– Если кратко – они обе меня любят. А я их, наверное. Есть же такие семьи.

– Мама расстроится, я позавидую, – хладнокровно заметил отец. – Но извини, советовать ничего не стану.

– И хорошо, я действительно сам разберусь, – ответил я с облегчением. – Нет, я о другом. Про другие отношения.

– С Инсеками?

– И с ними тоже, – сказал я мрачно. – В общем, я как-то во многое влез, очень сильно…

– Скажи, ты причастен к тому, что Инсеки улетели? – спросил отец.

– С чего ты взял? – удивился я.

– Просто ответь.

– Самым прямым образом, – признался я. – Пап, я вообще уже не совсем человек!

Он молчал и смотрел на меня.

– Я убивал! – сказал я.

– Но они были плохие люди?

– Пап, ты издеваешься?

– Нет, спрашиваю, – ответил он.

– По большей части они вообще были не люди.

Отец пожал плечами.

– Тогда с юридической точки зрения – это не считается.

– Я не про юридическую!

– Хочешь, чтобы я тебя поругал? Не стану, ты мой сын. Похвалил? Ну, если ты спасал людей или защищался, то похвалю.

– Я чуть планету не взорвал, – сказал я.

– Большую?

Нет, все-таки он мне просто не верит!

– Больше Юпитера.

– Маме не станем рассказывать, – сказал отец и сделал еще глоток.

– Скажи, ты все-таки шутишь? – спросил я с надеждой.

– Нет, сынок. – Отец вздохнул. – Я понимаю, что у тебя какая-то своя, огромная и непонятная жизнь. И ты, наверное, стал больше, чем человек. Как эти, Измененные.

Я кивнул.

– Но я не знаю, чем тебе помочь. – Он покачал головой. – Если скажешь, что надо сделать, – сделаю. Ты же наш сын. Но, наверное, сейчас пришло твое время решать и действовать. Потому что этот мир твой. Дарины. Анастасии.

– Чего шумите? – донеслось из коридора.

Повернувшись, я увидел сонное лицо Наськи, выглядывающей из полуоткрытой двери ее комнаты.

– Привет, – сказал я. – Чего прячешься, иди к нам.

– Я не одета, – ответила она с достоинством. – И спать хочу. Болтайте потише, а?

И действительно – прикрыла дверь и исчезла. Я мстительно подумал, что когда она узнает о наших приключениях, то будет очень жалеть, что не услышала о них сразу.

– Уже ухожу, – сказал я. – Ладно, пап. Мне просто надо было узнать, что у вас все в порядке. Завтра день суматошный.

Он кивнул. Помолчал мгновение, спросил:

– Про Юпитер правда?

– Ну это был не Юпитер, покрупнее немного, – уточнил я. – Чистая правда.

Отец покачал головой, и я подумал, что после моего ухода он может и повторить свой «ночной колпак».

День был чудесный.

Бывают в Москве такие летние дни, когда погода становится похожей на прежнюю. Нет ни тропической духоты, ни ливней, ни стремительно набегающих туч. И на тротуарах людно, и машин на улицах много, и, если не смотреть в небо, – все как в детстве.

Ну, почти все. С двумя девчонками я бы гулять постеснялся, засмеют.

А сейчас не стеснялся. Совсем.

И плевать мне на все сложности отношений.

Мы как-нибудь в них разберемся.

Уж если могли существовать единым сознанием, то обязательно разберемся. Главное, мы вместе. И без всяких недомолвок и тайн.

Мы доехали до уголка Дурова на полупустом автобусе, но выйти пришлось на следующей остановке, у аквапарка. Гнездо было оцеплено полицией, мы переглянулись, но ничего говорить не стали.

И, когда вышли, молча пошли по Олимпийскому назад, к украшенному фигурами зверей зданию.

Полицейские были не из отдела «Экс», обычные муниципалы. Видимо, их поставили во внешнее оцепление, и они откровенно скучали.

– Ребята, проходите мимо, – сказал сержант, когда мы направились к зданию. – Тут закрыто.

– Слон сдох, – поддержал его напарник.

– Слон живой и здоровый, – мрачно сказала Дарина.

– А воняет, как дохлый! – Видимо, второй полицейский ждал этой фразы и заранее заготовил шутку. Он даже тоненько хихикнул, что не очень-то вязалось с его формой и мужественной внешностью. Потом нахмурился, внимательно разглядывая Дарину.

– Я жница, – сказала она. – Пропустите.

Дарина все меньше и меньше напоминала Измененную, но все же цвет глаз и неестественная гладкость кожи ее выдавали.

– Извини, жница, но надо спросить начальство, – вмешался сержант. – Это твое Гнездо?

– Нет.

– Вот! – обрадовался сержант. – Порядок должен быть…

– Скажите, что пришли Максим, Дарина и Милана, – вмешалась Милана.

Он отошел на несколько шагов, забормотал в рацию. Мы терпеливо ждали.

– Пусть сразу к Леониду Владимировичу обратятся! – крикнул я сержанту. – Такой… высокий тощий старикан.

– К кому надо, к тому и обратятся, – сказал сержант, возвращаясь. На нас он теперь смотрел с любопытством. – Вы тут уже были?

– Вчера, – сдержанно сообщил я.

Сержант замялся. Поинтересовался:

– Что тут стряслось-то?

– А у вас допуск есть? – спросил я.