Лето выбора (СИ)

Тогда и могут понять блестящие офицеры простого крестьянина. Неважно ведь, кто ты и откуда. Важно, что ты отдаешь жизнь за родину.

И мужчины слушали.

Стояли, вперемешку с солдатами. Стоял и генерал, который хотел, было, цыкнуть на императрицу... вежливо, конечно, и загнать ее в палатку. Стоял молоденький поручик, торопливо царапающий карандашом на листе... и один из солдат посмотрел на беднягу, как он мучается с сумкой, едва не прорывая лист плохим карандашом, да и подставил ему спину.

Пиши, пока поют...

Они стояли...

Яна поняла, что больше не выдержит, и отставила гитару.

- Простите. Торы, жомы... простите.

Императрицы не ревут ревмя. Уж точно не на виду у всех. И носы у них не краснеют, и не распухают, и вообще - не подобает!

До палатки Яна добежать успела. И даже заползти внутрь, и вцепиться зубами в подушку.

А потом громкий спор, который начался между двумя офицерами, заглушил напрочь все ее всхлипывания и стоны. Все будет хорошо.

Наверное.

Когда-то и у кого-то, пусть все будет хорошо. А она... она выбрала свою судьбу. Только вот иногда почему-то очень больно...

Анна, Россия

- Папа, здравствуй. Как ты? Как дела?

- Янка, если ты по делу позвонила, так и говори, а не морочь мне голову.

Петр Воронов человеком был конкретным донельзя. Дела?

Жив, здоров, не съеден, не надкусан. Дозвонилась же? Вот и отлично! А попусту воздух сотрясать нечего! Социальные ритуалы не для родных и близких придуманы. Они как раз для тех, между кем нет ничего кроме общей генетики. А так-то, может, и чужие это люди...

- Ну... если по делу... пап, я замуж выхожу, - решилась Анна.

- Надеюсь, за Савойского? - даже не удивились в трубке.

- Д-да...

- Вот и отлично. Мужик правильный, вразнос тебе пойти не даст.

- Это когда я вразнос ходила? - искренне удивилась Анна. Вот с ее точки зрения, разноса в Яниной жизни и вообще не было.

Сережа Цветаев?

Вот еще, аргумент...

Других-то мужчин не было. И интереса не было. И даже флирта. Работа, сын и снова - сын и работа. Все очень четко, жестко, по графику. Иначе было не выжить.

- А могла бы, - наставительно заметил любящий отец. - Когда у бабы дела нет, она обязательно вразнос пойдет. Природа ваша такая...

- Пап!

- Ладно-ладно. Яна, я за тебя безумно рад, дочка. На свадьбу-то пригласишь?

И столько тепла было в голосе мужчины, столько любви, что стоили эти слова сотен тысяч признаний. А может, и побольше.

- Конечно! Я... я думала, ты будешь против.

- Против счастья своего ребенка?

- Ну... кордон?

- Он куда-то деться собирается? Ты лучше к нам приезжай сюда, в свадебное путешествие. Покажем твоему мужу и детям наши места. Ну... старшенькой.

Анна едва не прослезилась.

- Папа...

- Я что - чурка с глазами? Не вижу, что девочке мать нужна? А тебе - дочка... вот все и сложилось удачно.

- Обязательно приедем!

- Вот и давай, давай... а то взяла моду, сопли разводить. Хоть платок-то есть?

- Есть, - вовсе уж по-простецки хлюпнула носом Анна. - Пап... я тебя люблю.

- Я догадываюсь. И тоже тебя люблю, дочка. Жду приглашения, а то хозяйство надолго не оставишь...

Анна попрощалась, и долго смотрела на зажатый в руке телефон.

Вот ведь как бывает. Ее отец ее любит. Даже пусть это другой мир - ей повезло.

Они поженятся с Борисом.

И обязательно съездят в свадебное путешествие.

А потом...

Слезы все-таки закапали на прозрачный экран. Анна помнила, что должна их оставить. Но как же это тяжело. Как больно.

Она справится.

А они справятся без нее.

Но правильные слова не приносили утешения. И слезы текли и текли, и почему-то не заканчивались.

Спасибо тебе, Хелла.

Свободные Герцогства. Меншиков.

- И вот это - ВСЕ!?

Доктор Ромарио и поверить не смел.

Сидит, понимаешь, в банке тварь страшенная и бессмысленная, таращится своими лупешками, и наверное, еще и ядовитая.

Врет купец!

Точно!!!

Но... лекарство-то помогает?!

- Вот те Творец истинный! - осенил себя знаком Федор Михайлович. - Не вру!

И выложил на стол еще и большую коробку. Ее величество рассказывала, называется это не по-человечески: 'презентация'.

А по-нашему, по-русински, товар надо лицом показать. Вот и стараемся.

В первом отделении была медведка - уже дохлая. Во втором она же, но обработанная и высушенная. В третьем - частично перетертая, в четвертом уже конкретно порошок...

Ну, тут и доктор поверил.

- Невероятно!

Федор Михайлович улыбнулся, успешно спрятав это в роскошной бороде.

- А все ж таки она работает. Али нет?

Доктор Ромарио кивнул.

- Еще как работает! У меня восемнадцать детей в клинике, так вот! Ни у одного нет ухудшений. А улучшения есть у восьмерых. Еще двое практически выздоровели. И я посоветовал их родителям сухой и теплый климат.

Федор Михайлович кивнул.

- Да, так оно, поди, и правильно.

Доктор поворачивал банку, влюбленными глазами глядя на медведку. Та смотрела на доктора с подозрением. Ходят тут всякие... с которыми гнезда не построишь!

- Федор Михайлович, миленький, я уже и заявки подал, и землю приобрел, благо, нам не фабрику строить, нам пока начать, потом развернемся. И даже первоначальные здания уже есть. Но вы мне главное скажите!

- Что именно? - насторожился купец.