Лето жизни (СИ)

   Олесь отсутствовал очень долго, так что Доди почти отчаялся его вновь увидеть. Он снова заплакал, и хотя слезы у него постепенно иссякли, продолжал тихонько всхлипывать, содрогаясь всем тельцем, и начал впадать в апатию. Он смирялся с новой разлукой.

   - Алек! - вдруг раздался удивленный девичий голос.

   Доди глянул сквозь лобовое стекло ракетки. На улице, на стороне, противоположной от магазина, в котором исчез Олесь, стояла невысокая светловолосая тетенька.

   - Земелица, ты ошиблась, - отозвался другой голос, и сердечко Доди екнуло.

   Он повернул голову налево... Дверца ракетки уже открывалась...

   - Вот и я , - сказал Олесь, бросая чемодан на заднее сидение. - Едем ко мне домой.

 

Картина на стене

   Ни Доди, ни Алек не подозревали, что дом, в котором они собирались жить, имел богатую и довольно бурную историю. Когда-то он принадлежал телецентру Открытого и использовался как нечто среднее между гостиницей для творческих работников и дачей для пикников на лоне природы. Когда постепенно Открытый раздался в длину и ширину, домик очутился уже не на окраине и был передан на баланс киностудии под квартиру. Как раз в то время там появился новый художник-декоратор, и домик вручили ему в качестве служебного жилья.

   Это обозначало, что когда этот художник уволился с работы и улетел в дальние края, на домик он права потерял и должен был возвратить его по принадлежности. Домик снова поступил в жилфонд киностудии, дважды там менялись жильцы, а затем наступило время великих перемен. Все стало делиться, переходить в чью-то собственность, продаваться.

   Домик также затянуло в этот круговорот. Хозяин, в руки которого он попал, сумел каким-то чудом разбогатеть и построил себе другие хоромы. Домик он начал сдавать в наем. Там жили беженцы, затем он долго пустовал. А потом, уже после реставрации старых порядков, хозяин его умер.

   Правительство Беляева, учтя сложившуюся обстановку, не стало ломать образовавшиеся к тому времени жизнеспособные общественные структуры, в том числе не захотело отменить права на приватизированные объекты. Домик киностудии возвращен не был, а поступил в распоряжение наследников умершего. Однако он был им не нужен, и они выставили его не продажу.

   Алек, вырвавшись из плена на Катрене, как раз подыскивал возможность окопаться в Открытом, намереваясь сделать это на законных основаниях. Документы у него были в порядке, работу он тоже надеялся найти. Идея заиметь собственную без всяких-яких точку обитания настолько ему импонировала, что в проблему он окунулся с увлечением. Он осмотрел несколько объектов купли - продажи, а затем наткнулся на бывший теле-домик.

   Надо сказать, что к тому моменту строение имело обшарпанный-таки вид, но чем-то Алеку оно приглянулось. Здесь требовался самый минимальный ремонт, и все бы заиграло. И стоил он не особенно дорого... Впрочем, может, Алек и продолжил бы поиски, но одна вещь в убранстве дома потрясла его воображение. Осматривая его, он наверху, в мансарде, среди сваленной в угол старой мебели наткнулся на большую голографическую картину.

   Загляни в мансарду Алек в пасмурный день или вечером, он ничего бы и не заметил, кроме серой пелены, оправленной в резную раму. Но было утро ясного дня, какие иногда случаются на Новой Земле ранней осенью, и не успел Алек переступить порог помещения, как навстречу ему прямо из рамы шагнула женщина. Сквозь пыль, покрывавшую картину, трудно было понять, красива она или не очень, но в ее облике Алеку почудилось нечто очень знакомое. Одетая в серовато-голубоватый комбинезон, она словно приглашала его войти - и остаться.

   Эффект был потрясающим, Алек был покорен. Видение показалось ему перстом судьбы, и он тутже, ни секунды не раздумывая, сделал свой выбор.

   - Вон та рухлядь под крышей тоже входит в стоимость дома? - поинтересовался он у агента по продаже, который стоял внизу и в мансарду не поднимался.

   - Если покупатель желает, мы можем освободить все помещения, - засуетился агент.

   - Нет, меня как раз устраивает, что дом может быть куплен вместе с обстановкой, - возразил Алек, стараясь не выдать, насколько он заинтересован.

   Сделка состоялась, и дом был закреплен за ним.

   К сожалению, на приобретение данного вида собственности ушли почти все монеты, привезенные Алеком с Катрены. Он продал кое-какое барахлишко и не совсем уж обнищал, но самое ценное, что у него было: позолоченный столовый прибор с рубиновыми ручками в виде кабошонов, менять на монеты не захотел. Он решил оставить его себе на память, точно так же, как и несколько других сувениров. Алеку пришлось резко сократить свои расходы, а ущемлять себя в чем-либо он уже отвык. К тому же его постигла постыдная неудача в том, в чем он казался себе наиболее силен. Впервые за всю свою биографию Алек не сумел познакомиться с девушкой.

   И, разумеется, этой девушкой оказалась Сана.