Лето злых духов Убумэ

Скорее всего, у Кёгокудо была теория на сей счет – или, по крайней мере, я так думал просто потому, что это был Кёгокудо, но я никогда не пытался его расспросить, зная заранее, что у меня не хватит способностей понять суть его аргументов. Когда Энокидзу впервые заявил, что собирается стать детективом, практически все окружающие сказали ему, что вместо этого ему лучше сделаться предсказателем судьбы, – и лишь Кёгокудо имел противоположное мнение. «Энокидзу не может предсказывать судьбу. Он делает слишком много неверных предположений».

Так что это именно благодаря Кёгокудо Энокидзу стал тем, кем он являлся сейчас. В конечном счете это мнение вполне соответствовало действительности: судя по всему, его «озарения» были весьма избирательны. Он мог «видеть» только прошлое, ограничиваясь фактами и событиями. Эмоции людей и будущее полностью оставались за гранью его восприятия.

Прошло пятнадцать минут. Но мои до предела натянутые нервы сделали это краткое ожидание ужасно долгим.

Во мне боролись любопытство и стремление поскорее встретиться с женщиной из клиники «Куондзи» и противоположное ему беспокойное желание того, чтобы Энокидзу поторопился и наконец вышел из своей комнаты. С каждым мгновением эти чувства одинаково усиливались, пытаясь взять друг над другом верх. Если б кто-нибудь из них – гостья или Энокидзу – появился, это разрешило бы неприятную и неловкую ситуацию, в которой я пребывал, однако из комнаты Энокидзу лишь периодически доносились удивленные вскрики, разочарованные стоны и яростные возгласы. Не было и намека на то, что обладатель голоса имеет малейшее намерение показаться нам на глаза.

Динь!

Зазвенел дверной колокольчик.

От удивления я буквально подпрыгнул на стуле, обернулся к двери и увидел вошедшую в офис женщину.

Бледное лицо, правильные тонкие черты. Это была настоящая красавица.

На ней было шелковое кимоно-комон[66] с изящным узором синего цвета – настолько темного, что его практически можно было принять за траурные одежды мофуку. Белый зонтик от солнца, который она держала в руке, будто парил в воздухе. Казалось, она целиком соткана из света и тени, – образ, запечатленный на фотобумаге.

Ее шея была такой тонкой, что, казалось, могла переломиться в любое мгновение. Лицо напоминало филигранно вырезанное из дерева лицо декоративной куклы. Тонкие брови, словно вычерченные кистью. Возможно, так казалось из-за отсутствия макияжа или же темные одежды бросали отсвет на ее лицо, но она действительно не вполне походила на живого человека… да, пожалуй… ее лицо покрывала трупная бледность.

На кратчайший миг между бровями у нее появилась морщинка, как будто она испытывала боль.

Затем женщина вежливо склонила голову, хотя ее взгляд блуждал, а во всех движениях сквозило смутное беспокойство. Каждый ее жест был неторопливым и осмотрительным. Когда она подняла голову, одна из прядей ее волос выскользнула из прически и теперь змеилась вдоль ее лица.

– Я прошу прощения, это офис господина Энокидзу?

Потрясение от ее появления было таким сильным, что несколько мгновений ни я, ни Торакити не могли произнести ни слова; для нее отсутствие ответа с нашей стороны, должно быть, означало, что она ошиблась. Женщина неуверенно склонила набок голову и повторила свой вопрос:

– Я искала детектива, господина Энокидзу. Это…

– Да! Это здесь! – Торакити подскочил со своего стула, как внезапно ожившая деревянная марионетка; его движения казались механическими и дергаными. – К… уважаемая госпожа Куондзи, п… пожалуйста, присаживайтесь. – Он излишне торопливо указал на диван, стоявший напротив меня, в то время как я продолжал сидеть, погруженный в молчание, все еще не способный до конца осмыслить ситуацию.

Женщина вновь вежливо склонила голову и села на предложенное ей место, но все мое внимание было настолько неотрывно приковано к ее лицу, что я не сразу понял, что ее приветственный жест предназначался мне. Отчего-то мне было страшно опустить взгляд ниже ее груди: у меня не хватало смелости посмотреть, была ли она аномально беременна.

В конце концов я боязливо опустил глаза, чтобы увидеть то, чего не должен был видеть, – необыкновенный предмет всех этих отвратительных и зловещих толков. Но все мои ожидания абсолютно не оправдались. Женщина передо мной обладала совершенной нетронутой фигурой, у которой не было ни малейших признаков какой-либо патологии.

И она определенно не была беременна.

Если б я заранее немного поразмыслил об этом, то это стало бы для меня очевидным. Даже если женщина, беременная в течение двадцати месяцев, действительно существовала, она не смогла бы в одиночку проделать длительный путь до офиса Энокидзу. Скорее всего, она даже не смогла бы выйти из собственного дома.