Летом 41го.

   Вернувшись, сразу же был отправлен на двухмесячные курсы милиции в Минск и по окончании, назначен начальником опер. группы. Потом опер. части и через два года - капитан, начальник районной милиции. Трудно было - бандиты, лесные братья, бывшие полицаи... В пятьдесят первом году предложили поучиться заочно в высшей школе милиции, а по её окончании... Короче, карьеру я сделал отличную. Недавно вышел на пенсию с должности начальника областного УВД. Да, в пятьдесят первом году, в июле, вдруг приехал к нам полковник Нестеров. Пограничник. Мы тогда хорошо отметили десятилетие: собрали старых партизан. Из самых старых были только я, старшина, Нестеров и Григорий Яковлевич. А в пятьдесят втором году неожиданно появился у нас Дюшков. Стал директором завода и приехал в отпуск.

   Пётр Николаевич, закрыл глаза поддавшись воспоминаниям, а я через пару минут напомнил о себе: - А что с остальными? С сапёрами, солдатами-пограничниками, подпольщиками и остальными...

   - Владимир Носков погиб через год, а второй Кравцов погиб, представляешь, девятого мая 1945 года. Наткнулся на группу гитлеровцев, выбирающихся из Берлина.

   Комсомолец Максимов был схвачен гестаповцами, когда пришёл на связь с подпольщиками. Их тогда всех повязали. Долго пытали, Максимов и многие другие выдержали пытки и их отправили в концлагерь. Из них выжил только он один и рассказал о их трагической судьбе. Он был сильно травмирован, через два года тоже умер.

   А с предательницей Олесей интересно получилось. Гестаповцы после арестов сделали так, что мы её сумели освободить и ещё нескольких подпольщиков. В отряде её все жалели и никуда на боевые задания не посылали. Так иной раз с кем-нибудь ходила тайно в город и в это время передавала информацию. Мы понимали, что в отряде есть предатель и ряд провальных операций его рук дело, но никак не могли на неё подумать. Потом пришла Красная армия, она была награждена пару орденами и несколькими медалями и после войны в районе была в почёте, особенно среди молодёжи. Хорошо вышла замуж, в сорок девятом поставили её во главе горкома комсомола. А в пятьдесят первом году, я тогда начальником милиции уже был. Пришли в район некоторые документы о деятельности гестапо в нашем районе. В том числе подписка о сотрудничестве и все её донесения. Вот так. Это был шок и многие непонятные моменты нашей партизанской деятельности разъяснились. Был открытый суд и ей присудили двадцать пять лет лагерей. В 1965 году её отпустили на поселение. А в семидесятом разрешили вернуться домой. Мне потом написал старшина: приехала она, думая что прошло столько лет и все всё забыли. Через неделю пришлось ей уезжать, её предупредили - не уедет, убьют.

   Григорий Яковлевич умер в семидесятом году. Он последний месяц почти и не ходил. А тут ранним, солнечным летним утром проснулся полный сил. С удовольствием позавтракал вместе с семьёй, а потом с двумя правнуками целый день ходил по памятным партизанским местам и рассказывал, как начиналось сопротивление фашистам в их местности. Вечером был весёлым, также с аппетитом поужинал сыновьями. Немножко выпил, лёг спать и умер во сне. Хоронить его пришло пол района.

   Старшина давно уже на пенсии, крепкий ещё и держится молодцом. А я вот еду в Берлин к сыну - командиру батальона. Месяцок у него поживу, съездим с ним по моим военным местам. Многое что хочется вспомнить....

   Я смотрел на сидящего напротив Героя Советского Союза и видел не седого ветерана Великой Отечественной войны, а молодого парня - такого же как я, как тысячи, миллионы советских парней, которые в эту минуту несут нелёгкую военную службу, защищая свою страну, свой народ. И если придёт время они также, как и боец Петька, как майор Третьяков и многие другие ветераны - встанут и не посрамят памяти своих дедов и отцов.

  май 2011 года

  г. Екатеринбург