Летопись 1 (СИ)

  Кстати, француз оказался не совсем французом. В том смысле, что родился во франкоговорящей семье эмигрантов из Алжира. Францию ненавидел, сородичей презирал за необразованность, негров просто ненавидел за дикость и отсутствие какой бы то ни было культуры. Может быть, поэтому Шарль первым делом принялся изучать всевозможные ругательства и оскорбления по-русски. И, разумеется, мат! Он так старательно повторял матерщину, что Алексею Павловичу даже стало неприятно. Да, мы разговариваем матом, но в тему! А представьте себе, что рядом с вами находится человек, который постоянно бубнит матерные слова, да еще безобразно искажая произношение, отчего понятные с детства словосочетания обретают совершенно иной смысл. Мозг невольно начинает работать, т.е. анализировать, суммировать, раскладывать по полочкам, предлагать варианты – а что бы это значило? – и тому подобное. С ума можно сойти!

  Вот и сейчас прибацанный Чарли – так называл Алексей Павлович про себя этого алжирофранцуза! - ходит кругами вокруг хижины и повторяет ругательства. Время от времени уточняет окончания и суффиксы, старательно копирует произношение и процесс движется далее.

  – Сил моих нет! – тихо шипит Алексей Павлович. – Я же интеллигентный человек! Ухи вянут!

  При этом Алексей Павлович нисколько не переживает, что совсем недавно убил несколько человек, в том числе ребенка. Туземцы смотрят исподлобья, но они и раньше не слишком жаловали! В любом случае плевать. К тому же Чарли – или Шарль, неважно! - контролирует дикарей полностью, даже удивительно, как это ему удается. И бешеные обезьянолюди тоже повинуются беспрекословно.

  – Интересный мужик! – шепчет Алексей Павлович. – Смахивает на сумасшедшего, но весьма разумен в поступках. Любит комфорт и живет в джунглях, дикари обслуживают, мутанты – лучше муты, так короче! - охраняют. И наверняка есть приличный дом. Вопрос – как можно устроиться жить, словно в загородном доме, посреди дикой природы? И никто об этом не знает. Во всяком случае, на военной базе я о Чарли прибацанном не слыхал. И о поселении дикарей тоже не слышал. Деревня расположена в низине. Места много, есть вода, деревья какие-то растут, трава… жить можно, это не пустыня. Но почему…

  Размышления вслух прерывают крики туземцев и рычание мутов. Алексей Павлович осторожно выглядывает из хижины. На площадке посередине поселения собрались местные жители. Снова бросается в глаза, что нет стариков, вообще пожилых людей, одна молодежь и подростки. В центре стоит молодой мужчина. Два мута не сводят глаз с парня. Голый дикарь покрыт кровоточащими царапинами, коричневые подтеки смешиваются с белой глиной на лице, образуя страшную маску. Над окровавленной макушкой кружится целый рой мух. Муты сидят на корточках, глаза горят желтым огнем, из полуоткрытых ртов обильно капает слюна.

  – Людоеды что ли? – спрашивает сам себя Снегирев. – Похоже, да.

  Шарль идет не спеша, ноги в кожаных сандалиях вязнут в желтоватом песке. И чем ближе он подходит, тем тише становится толпа. Муты тоже как-то вянут и отступают от пленника. При этом они отворачиваются и прячут глаза, словно страшатся взглянуть на человека в пробковом шлеме. Шарль подходит ближе, несколько мгновений рассматривает провинившегося. Парень стоит молча, не шевелясь. По телу пробегает дрожь, голова дергается, словно ударил электрический разряд, рой мух с гудением взмывает, образуя черный нимб вокруг макушки. Дикарь начинает трястись и делать странные движения руками, будто отгоняя невидимых существ. Муты скулят и отворачиваются совсем как собаки. Толпа вокруг немеет. Люди застывают в полной неподвижности. Снегиреву показалось, что даже дышать перестали. Парень медленно опускается на колени, судорожные движения замедляются. Дикий вопль оглашает деревню, припадочный – а иначе ЭТО назвать нельзя! – орет так, будто зрит нечто невыносимо ужасное. Толпа приходит в движение, дикари падают на колени, в глазах паника. Мужчины и женщины издают странные, по мнению Алексея Павловича, звуки, хотя на самом деле они молятся, причем взоры обращены на Шарля!

  – Прибацанный дартаньян – местный бог? – удивляется Алексей Павлович. – Этого не может быть. Белых богов у черных дикарей не бывает. Чушь какая-то!