Летопись мужества

Я приведу несколько примеров. Вот обер-лейтенант Ганс Шведе, командир батальона. Он рассказывает о судьбе 23-й ПД. Эта дивизия в свое время продефилировала по Бельгии и по Франции. Потери были ничтожны: во Франции каждая рота в среднем потеряла по пять солдат. При первом походе на Москву каждая рота в среднем потеряла по восемьдесят солдат. Битую дивизию увезли в Данию. Там она пополнилась. Солдат откармливали, и дивизию прозвали «сливочной дивизией». Год тому назад этих «сливочных» вояк бросили на Волхов. Три месяца спустя в каждой роте недосчитались сорока — пятидесяти солдат. Осенью остатки дивизии были переброшены к Невелю. Здесь «сливочная дивизия» кончилась. Вот приказ командира 262-й ПД: «К сожалению, мы вынуждены были заплатить за славные дела значительными потерями. Ввиду того, что общее положение, как мы знаем, не позволяет в настоящее время произвести укомплектование пехотных полков, командование приказало влить 262-ю ПД в 56-ю ПД. Это для нас тяжелый удар, но мы, как солдаты, понимаем нужды войны». От 39-й ПД осталось четыре роты. Остатки 255-й ПД включены в 112-ю ПД, 333-я ПД включена в 294-ю ПД, а штаб уехал во Францию. Командир 355-й ПД с штабом тоже уехал во Францию после того, как его дивизия была уничтожена. Хватит: список разгромленных немецких дивизий слишком велик для телеграфной передачи.

Итак, во Францию отправляются штабы мертвых дивизий, а из Франции беспрерывно приходят пополнения в виде маршевых батальонов. Немцы перекидывают на восток целые части, находившиеся на западе. Так, 2-й батальон 673-й ПД, охранявший голландское побережье, был неожиданно погружен и отправлен к Днепру. 24-я ТД в октябре отбыла из Болоньи на Украину. Надо полагать, что сто танков — «тигры» и «пантеры» — находилось в Болонье, чтобы задержать движение союзников на север. Офицеры 24-й ТД готовились к обороне Рима. Наступление Красной Армии вмешалось в расчеты Гитлера, а вместо Рима солдатам 24-й ТД пришлось весьма неудачно защищать Кировоград.

Все это говорит о том, что германская армия созрела для разгрома. Решительные удары с юга и с запада ускорят развязку. Один русский офицер шутя мне сказал: «Дело идет к разгрому Германии, и остановка теперь не за немцами…»

В самой Германии люди начинают думать. Кандидат медицинских наук Гельмут Манизен пишет из Марбурга обер-лейтенанту Тило Райндерсу из 3-й ТД: «Наступление на Сталинград и на Баку было столь же ошибочной операцией, как и наступление на Москву ранней зимой 1941 года. Ответственные за эти неудачи должны быть немедленно устранены. Но так или иначе драгоценные человеческие и материальные ресурсы потеряны. Кроме того, потерян раз и навсегда наш престиж во всем мире… Так называемое европейское мировоззрение, которое сейчас пропагандируют в оккупированных нами странах, отвергается ими, как насильно навязанное. Это самое трагическое и тяжелое… У нас много людей, серьезно озабоченных будущим империи… Я не верю больше в победу, которую расписывает гаулейтер Бюркель, такие речи по меньшей мере легкомысленны». Пленный Франц Мюллер показал мне письмо от своего отца. Старик пишет из Граца: «Твое письмо прочитал с большим интересом. Если сокращение фронта пойдет дальше, то ты будешь воевать там, где когда-то воевал я, — в Галиции.

Будь осторожен, когда пишешь. Мы на родине уже давно знаем, что нельзя говорить о том, что думаешь, нельзя говорить даже о действительных неурядицах, а нужно с радостной уверенностью надеяться на счастливое окончание войны. Здесь уже говорят, что теперь дантисты будут выдергивать зубы через нос, так как ни один пациент не решается раскрыть рот…»

Так в начале 1944 года мир присутствует при бесспорном явлении: гитлеровская Германия, истекая кровью, вопит об обороне какой-то крепости и в ужасе ждет возмездия, а Советская Россия, окрепшая в неслыханных испытаниях, мужественно идет к высокой цели: к освобождению Европы от гитлеризма. Можно обижаться на историю, можно восторгаться ею — отрицать ее нельзя. Мы знаем, что есть люди, которым не по душе победы Красной Армии. Порой они скрывают свои чувства, они даже аплодируют. А между тем теперь время не дебатов и не аплодисментов: нужно добить Германию. Этого требует исстрадавшееся человечество.

2 февраля 1944 года