Летопись России. Дмитрий Донской и его время

В исторической литературе неоднократно высказывалась мысль о выдуманносги участия Сергия в Куликовских событиях и о поездке к нему князя Наиболее веско эту точку зрения отстаивает В. А. Кучкин. В данной работе мы не беремся подвергать сомнению сообщения летописей В сознании людей, особенно сегодня, имена Сергия Радонежскою и Дмирия Донскою так слились воедино, что как бы не переписывалась история, какие бы идеологические ветры не дули, какие не появлялись бы новые источники, доказывающие невозможность поездки Дмитрия в Радонеж накануне битвы, все же в людской памяти это событие останется духовным памятником великого свершения двух великих людей России ещё раз на этом: «…это твоё промедление двойным для тебя поспеше-ньем обернётся. Ибо не сейчас ещё, господин мой, смертный венец носить тебе, но через несколько лет, а для многих других теперь уже венцы плетутся»[238]. Заканчивалась трапеза. Сергий окропил Дмитрия Ивановича и его окружение священной водой с мощей святых мучеников Флора и Лавра и, осенив Великого князя крестом, благ ословил на ратный подвиг. «Пойди, господине, на поганыа половци, призывая Бога, и Господь Богъ будеть ти помощникъ и заступникъ»[239]. Затем тихо, чтобы только слышал князь, предрёк: «Победишь, господин, супостатов своих, как и подобает тебе, государь наш»[240]. Можно себе представить, как воодушевился князь, как расправились его плечи. Одно дело идти в неизвестное, другое — на трудное, смертельное дело, но с уверенностью в победе. Дмитрий Иванович обратился с просьбой к святому Отцу отпустить вместе с ним в поход двух иноков, Пересвета и Ослябю, известных по их мирской жизни как храбрых воинов, но главное «полки умеюща рядити»[241], то есть опытных военачальников, столь необходимых ему сейчас для организации войска. Старец велел им быстро собираться, но они уже были готовы, так как видели в предстоящем сражении не только столкновение военных ратей, но и защиту православной веры от иноверцев. Вот почему в бою они выступили и как воины, и как схимники одновременно, такими и остались в нашей памяти.

Получив благословение блаженного старца, окрылённый Дмитрий Иванович возвратился в Москву. Здесь предстоял последний акт духовного причащения и благословения. В Соборной церкви состоялось торжественное богослужение. Долго молился Дмитрий перед главной реликвией русской церкви, иконой пречистой Богородицы, «юже Лука Евангелист написа»[242], а проще — известной как Владимирская Богоматерь. Много раз защищала она Русь, настало и сегодня её время. Затем Дмитрий преклонил колени перед гробом митрополита Петра, моля его о помощи. Князь Великий напоследок зашёл в Архангельский собор и у гробов своих родителей простился и благословился. Выйдя из церкви, вскочил на коня и отдал приказ о выступлении из Москвы на Коломну. При выходе из юрода, по обычаю, отвесили троекратный поклон оставшимся в городе.

А на крепостных стенах их провожали жёны, матери, сестры, дети, немногие оставшиеся воины. «Княгини же великая Еовдокея, и княгини Владимерова Мариа и иных православъных князей княгини и многыа жены воеводскыа и боярыни московьскыа, и служима жены ту стояще, проводы деющи, въ слезахъ и въсклицании сердечнем не могуще ни слова изрещи»[243], понимая, что многих воинов видят в последний раз.

Из Москвы войско выступило тремя колоннами по трём дорогам, ведущим в Коломну. И дело, наверное, не только в том, что «яко же вместитися единою дорогою»[244], ведь в дальнейшем, двигаясь к Коломне, войска соединились вместе, сколько уже в этом походе отрабатывались некие стратегические планы, предусматривающие возможное нападение с флангов ратей Олега и Ягайло. Сам князь великий пошёл но Серпуховской дороге, по дороге на Брашево двигались войска Владимира Андреевича, а белозерские князья — Болваковскою дорогою. Встретились все па переправе через Москву-реку у Боровского перевоза[245]. Расстояние до Коломны, равное около ста километрам, войска, обременённые обозами, преодолели примерно за 4–5 дней.