Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря

Чтобы видимо убедить всех, что Господу и Царице Небесной угодно, дабы о. Серафим занимался Дивеевской обителью, великий старец выбрал вековое дерево и помолился, чтобы оно преклонилось в знак Божия определения. Действительно, наутро это дерево оказалось выворочено с громадным корнем, при совершенно тихой погоде. Об этом дереве имеется множество записанных повествований сирот о. Серафима.

Так, Анна Алексеевна, одна из 12 первых сестер обители, рассказывает (тетрадь № 6, рассказ 7) следующее: «Была я тоже свидетельницей великого чуда с покойной сестрой обители Ксенией Ильиничной Потехиной, впоследствии недолго бывшей начальницей нашей мельничной общинки, позже благочинной монастыря нашего монахиней Клавдией. Приходит к батюшке Серафиму живописец тамбовский, саровский послушник Иван Тихонович. Долго толковал с ним батюшка, что напрасно блазнятся на него, что печется он о нас, что это он делает не от себя, а по приказанию ему Самой Царицы Небесной. "Помолимся, — говорит батюшка Серафим, — мню, что древу этому более ста лет... — При этом он указал на дерево громадных размеров... — Простоит оно еще много лет... Аще же я творю послушание Царицы Небесной, преклонится древо сие в их сторону!.. — И указал на нас. — Так и знай, — продолжал о. Серафим, — что нет мне дороги оставлять их, хотя они и девушки! И если брошу я их, то и до Царя, пожалуй, дойдет!" Приходим мы на другой день, а батюшка-то и показывает нам это самое здоровое и громадное дерево, точно бурей какою вывороченное со всеми своими корнями. И приказал батюшка радостный, весь сияющий, разрубить дерево и отвезти к нам в Дивеево». (Корень его хранится доселе в кладбищенской церкви с прочими вещами о.Серафима.)

Старица Прасковья Ивановна свидетельствовала (тетрадь № 6, рассказ 13), «что, остановившись и показывая ручкой на одно громадное дерево, сказал мне батюшка: "Матушка, помолимся трое суток, оно и преклонится!" Я молчу да и думаю, идучи-то: это, видно, батюшка прикажет мне рубить его! А он опять еще и еще повторил те же слова. Совсем о том позабыв, я и не молилась о древе, а через три дня прихожу, как батюшка наказал, и застаю его у этого самого дерева, которое уже лежало со всеми точно страшной бурей вывороченными вверх корнями; бури же никакой не было. Тут как раз еще одна из наших сестер была, батюшка-то и говорит нам: "Это ради вас, матушки, это ради вас!" И радостно приказал ей рубить ветки и отвезти в Дивеево на дрова, а мне, подав топорик свой, приказал отрубить вершину. Топорик этот так я и сберегла и в 1852 году отдала его матушке начальнице, и хранится он в батюшкиной у нас пустынке».

«Исполняла я послушание при лошадях, — говорила Домна Фоминична (впоследствии монахиня Дорофея, тетрадь № 6, рассказ № 35), – и поехала в Сарово за щепами да прутьями на дрова. Прихожу к батюшке Серафиму, а он сидит на большущем свалившемся древе, обрубая его ветки, да и говорит мне: "Вот видишь, радость моя, что я рублю-то! Это ваше, ваше, матушка, чудное древо, ради вас и для вас преклонилось оно; вот прикажи сестрам-то, что нарублю, сложить все в одно место, а как подмерзнет, подъезжай на лошадке, да и увози все к себе"». [18]