Летопись Третьего мира. Ч.1. Огни Ринеля (СИ)

По легенде, некогда на территории между склепом и Монтэрой располагалось огромных размеров поместье, которое в свое время унаследовал какой-то полоумный. Этот полоумный получил не только огромное состояние, но и великую кровь чародеев, построивших всё это. Он был наследником их великой силы… и на голову больным существом, перебившим всех, кто жил в том огромном поместье – более трёх сотен человек. Слуги и их семьи были похоронены жителями Монтэры на земном уровне, на втором уровне похоронили всех, кто попал в радиус поражения от того уничтожающего всё на своем пути удара магией, а это не один десяток человек. На третьем уровне хоронили учеников-недоучек, на четвертом похоронили останки самого полоумного, который при жизни любил именовать себя тремя разными именами некогда живших королей. Помимо останков, жители города перенесли в этот склеп великое множество артефактов, то поместье ими было переполнено, и, рабочий народ просто не мог такого знать, склеп превратился в аномалию. Теперь, за счет переплетения и перемежения сил всех артефактов, там стало появляться больше нежити, чем в склепе когда-либо было похоронено людей. Великое множество магов и монахов ломали голову над тем, как остановить этот кошмар, и тем более, как его объяснить, но уже очень скоро и те, и те мыслители сдались. Они заключили магический договор и запечатали склеп, что впоследствии позволило монтэрским монахам использовать его как тренировочный полигон.

Монахи, подобно пиратам и магам, страдают одной слабостью. Если пираты были охотниками за сокровищами, то монаха всегда можно было подкупить редким артефактом. По словам мастера Тео, много послушников полегло в попытке добыть хоть что-нибудь более-менее магически сильное. Этот посох – был как раз таким.

Сам по себе он не был наполнен какой-либо магией – разве что магией красоты. Белый наахт, окованный тонкими малроновыми линиями, покрытый светлым серебром, его украшали руны защиты от нежити, мелких демонов, вроде тех, что умеют превращаться в комаров и пытаться высосать вашу душу через прыщик на носу. И этот посох мало кому подчинялся. Стижиан слышал от мастеров, что наахт – это дерево, растущее только в далёких северо-западных землях за двумя реками, и что этот посох создали кошки – древний, давно стертый с лица земли народ. Было время, когда они с мастером Тео пытались вывести формулу, по которой можно было бы рассчитать во сколько раз посох увеличивает силу того, кто им пользуется, пытались расписать все недостатки и достоинства этого оружия, но исписав с сотню листов и предприняв неудачную попытку систематизировать все выведенные свойства, перестали этим заниматься, довольствуясь тем, что этот посох у них просто есть.

Идея взять с собой оружие пришла Стижиану в голову когда он вспомнил количество противников, с которым сталкиваешься на верхнем уровне склепа. Сказать, что их там много – это как сказать что в море много воды, а Стижиан хоть и умел драться с несколькими противниками одновременно, такое количество было ему не по силам. По сути, никто из монахов не смог бы без оружия драться хотя бы с пятью, и тут на помощь приходят посохи, в особенности те, что наделены хоть какой-то магией.

Посохом Стижиан пользовался не только для хорошего замаха, обращавшего в пыль с десяток пляшущих скелетов, но и как волшебную… дубину. Внутри него скрывалась некая непонятная магия, которая в зависимости от душевного и физического состояния своего носителя использовала те или иные заклинания: Тео открыл таких пятнадцать, Стижиан ещё десять, полный список не был известен никому.

Итак, Стижиан накинул плащ, взял в руки посох и подобно герою сказок выпрыгнул в окно, оставив крепкий сон храпящего Амита нетронутым. До Склепа трёх королей своим ходом можно было добираться целую ночь… но на поездах!

Не было такой станции "древний проклятый склеп", был городок Ормарта, раскинувшийся в паре километров от склепа. Ормарта не был большим и богатым городом, его жители выживали лишь за счет ежегодной весенней ярмарки и одной кондитерской. Летом выращивались некоторые зерновые культуры, кто-то разводил скот, и этим ограничивалась деятельность города.

Самый ранний поезд отправлялся в четыре сорок с платформы, что в южной части Монтэры. Стижиан прибыл на перрон в четыре тридцать и поезд уже стоял там, пыхтя и жужжа, ожидая сигнала к отъезду. Монах порылся в карманах в поисках ринельских серебряных, и подумал о том, что для некрупного города, которым являлся Ринель, это слишком большая честь, ведь этими монетами пользуется практически вся республика.